- Типа, - закатывает глаза, изображая пальцам "зайчика".
Так-так, она тоже явно недолюбливает эту девицу с короной из фольги. Кажется, я обрела неожиданного союзника.
- А кто она вообще такая?
- Мия? Так она дочка декана, ты не знала?
А, ну теперь понятно, где собака зарыта.
- Его жена японка, а сам он русский, Мия вот - метиска, - и тише: - Красивая она, конечно, но такая сучка.
- Я заметила.
Я не смотрю на них, вообще не смотрю, но... он до сих пор её целует, перебирая пальцами зеркальные иссеня-чёрные пряди.
Куда смотрит педагог по воспитательной работе?!
Где охрана?!
Совесть, в конце концов!
- Эмиль её парень, он учится на пятом курсе. Они уже где-то год встречаются. Так что даже не смотри в ту сторону, там вообще всё прочно забетонировано, - поджав губы, Ада переводит взгляд на парочку и, как мне кажется, грустно вздыхает.
Может, конечно, не стоило так очевидно проявлять любопытство, но...
- А кто он такой? - делаю вид, что внимательно изучаю маникюр. - Ну, этот... как его там, забыла...
- Эмиль? А то не видно: красавец, спортсмен и прочее по списку. Ещё и не из бедных - сын одной нашей местной шишки.
Ну кто бы сомневался! На лице крупными буквами написано: "заносчивый самовлюблённый божок".
- Вернее, как бы это сказать, - понижает тон и шепчет едва ни на ухо: - Шишка-то он шишка, бесспорно, с деньгами там полный порядок, но Эмиль сейчас с матушкой вдвоём живут и довольно скромно. Слышала, что совсем полный аллес.
- А чего так?
- Короче, - медовые глаза загораются. Знаю я этот взгляд "сейчас будут сплетни". - Его папаша выгнал из дома жену вместе с Эмилем, отписал им какую-то халупу на окраине города и вроде как деньгами вообще не помогает. Ни рубля!
- Развод, значит. Характерами не сошлись, - уж мне ли не понимать, каково это...
- Ну, как сказать - развод. Бабу он другую себе нашёл, - осуждающе поджимает губы, так, что на щеках выступили две выразительные ямочки. - Притащил её откуда-то вместе с дочерью, а сына с законной женой бороднул. Козёл.
Где-то глубоко внутри закопалось какое-то очень нехорошее предчувствие. Очень и очень нехорошее.
С нарочитым пристрастием отколупываю лак с указательного пальца, боясь услышать ответ на свой следующий вопрос:
- А... фамилия какая у него? Ну, у Эмиля этого.
- Ветров. Его отца тут все хорошо знают. Он тут типа спонсора у нас в универе.
Мне кажется, что мои внутренности залили свинцом, а потом поставили на ме-е-едленый огонь плавиться.
Эмиль, парень Мии, это статный кен с ледяным взглядом - сын мухомора?!
- Вот, смотри, его Фейсбук. Ветрова. Хочешь глянуть?
Скорее по инерции, чем желанию опускаю глаза на удерживаемый едва ли ни у носа экран телефона. На снимке Эмиль, в чёрной кожаной куртке сидит за рулём авто, свесив локоть из открытого окна. Плотно сжатые губы, холодный взгляд.
Пальчик Аделины скользит по экрану и на следующем снимке он стоит спиной, удерживая в каждой руке по увесистой гантеле. Напряжённые бицепсы блестят от пота, а на серой борцовке вдоль позвоночника ползёт тёмная влажная дорожка.
Ещё скользящее движение, и на снимке Эмиль, закинув руки за голову, лежит поперёк кровати...
... поперёк широкой кровати со спинкой из тёмного дерева. На полосатом под "зебру" пледе...
Выходит... - меня осеняет, -... комната, в которой меня поселили - Эмиля? До меня там жил он?!
- Ну и всё, фоток больше нет. Жаль... - Ада разочарованно кидает телефон в сумку, а я, продолжая нервно отдирать с ногтя лак, поднимаю глаза на Эмиля... и словно пластиковый катерок со всего маху врезаюсь в айсберг его взгляда.
Он знает меня. Знает, кто я. Не понимаю, откуда, но только это является объяснением его очевидной неприязни.
И Мия тоже знает, кто я.
- Вот чёрт, скоро же лекция у Кощея, к нему вообще никак нельзя опаздывать, - Ада спрыгивает с подоконника и перекидывает через плечо ручку увесистой сумки. - Хочешь, переберусь к тебе на "галёрку"?
Вяло киваю и, стараясь не смотреть в сторону парочки, иду на выход.
Помятуя вчерашнее, кто-то кричит мне вслед: "смотри не поскользнись", кто-то хихикает, но мне нет дела до приколов этих одноклеточных, застрявших развитием где-то в районе начальных классов.
Я думаю только о том, что я, с лёгкой маминой руки, теперь наверняка стану "девочкой для битья".
Часть 7
***В дом я не вхожу - врываюсь ураганом Катрина и, хвала Богам, - мама на кухне одна. Что-то стругает на разделочной доске, напевая под нос какую-то тошнотворную попсу.
- Ты знала о том, что у него есть сын?! - начинаю без предисловий, с грохотом бросив на диван сумку.
- Во-первых, здравствуй, Лея. Как прошёл день? Как одногруппники? Подружилась с кем-нибудь? - и всё это таким тоном... И этот взгляд... Совершенно чумовой, словно она глотнула галлон морфия.
Что этот чёртов мужик с ней сделал?
- Я спрашиваю: ты знала о том, что у Виктора есть сын? - повторяю уже спокойнее.
Мама дёргает плечом и достаёт из раковины лук-шалот. Стряхивает капли воды.
- Конечно, знала.
- А почему этого не знала я?!
- Разве это имеет какое-то значение?
Размеренный стук ножа о доску - словно пенопластом по оголённым нервам.
- Это имеет большое, сокрушительно огромное значение, мама, - обхожу стол и торможу возле родительницы. Так близко, что ощущаю тонкий аромат её парфюма, вижу на скулах полоску аккуратно нанесённого хайлайтера. - А ты знала, что его сын учится в моём универе?
- И это я знала тоже.
-
