что нужно доставил, поэтому я быстро принимаю душ и надеваю свежую одежду.
Муратов стоит у автомобиля и уже ждёт меня. В белоснежной рубашке и чёрном дорогом костюме, который отлично на нём сидит. У Андрея красивая фигура, я помню его без одежды: широкие плечи, крепкие мышцы рук и рельефный живот. Я прибавляю шаг, спускаюсь по ступеням и ощущаю, как пылают мои щёки. На Муратова не смотрю, но слышу, что он разговаривает с кем-то по телефону.
Не дожидаясь его помощи, открываю дверцу и забираюсь на заднее сиденье автомобиля. До столицы ехать целых два часа, и я предпочту провести это время подальше от Андрея.
Открываю телефон и набираю сообщение маме, которая со вчерашнего вечера на отвечает на мои звонки. Стараюсь всяческими способами отвлечь себя от дурных мыслей, но они непрошено лезут в голову.
Андрей опускается на водительское место, включает фоном музыку и, бросив короткий взгляд в зеркало заднего вида, заводит двигатель. За окном пролетают улицы, дома и деревья. Тишина в салоне жмёт на барабанные перепонки, и я думаю, что это будут самые длинные два часа в моей жизни.
– Мы можем сделать остановку? – спрашиваю, спустя сто километров дороги.
Ребёнок давит на мочевой пузырь, да и размять мышцы не мешало бы. Андрей, словно робот, кивает на мой вопрос, а мне в этот момент отчаянно хочется вцепиться в белоснежный воротник его рубашки и хорошенько встряхнуть. Это же я, та самая Нина! Которую ты спасал из пылающего ночного клуба, с который целовался, ласкал и занимался сексом… Нам было так хорошо вместе! С тех пор я почти не изменилась, а вот ты… ты стал совершенно другим – черствым и каким-то чужим. Но вместо слов, которые вертятся у меня на языке, я открываю дверцу автомобиля и молча выбираюсь на улицу.
Андрей делает вынужденную остановку на заправке. После того, как я посещаю дамскую комнату, замечаю Муратова в очереди на кассу. Пожимая плечами, подхожу к автомобилю и решаю дождаться его там, раз за разом набирая номер мамы.
Андрей выходит на улицу спустя несколько минут. В руках два стаканчика с кофе, поэтому я сбрасываю звонок и удивленно на него смотрю.
– Не знаю, можно ли тебе кофейные напитки... Я взял горячий шоколад, – произносит Андрей.
– Спасибо, – я с легкой улыбкой принимаю стаканчик и ощущаю приятное покалывание в кончиках пальцев, когда его шероховатая ладонь случайно задевает мою руку.
В этот момент я его не боюсь. Испытываю те теплые чувства, которые ощущала раньше, когда была беззаботной подругой его дочери, а он – запретной любовью, которую я ото всех скрывала.
В холле столичной клиники нас встречает администратор и тут же проводит к кабинету кардиолога, где уже собрался целый консилиум по нашему вопросу. Чистые коридоры, вежливый персонал и современное оборудование. В нашем крохотном городке мне такое и не снилось!
Я жутко стесняюсь, когда меня просят лечь на кушетку и поднять платье. К счастью, низ тут же прикрывают одноразовой простыней. Не думала, что здесь будет столько пар любопытных глаз, но не они меня так сильно волнуют, а темные глаза Андрея. Он поочередно смотрит на мой живот, а затем на дисплей аппарата УЗИ.
Да, это твой... твой ребёнок.
– Можно посмотреть предыдущие результаты обследований? – спрашивает один из врачей.
Он внимательно изучает выводы нижнекамянских коллег и, поджав губы, качает головой.
Там мне сказали, что у ребёнка серьезная патология сердца, которая потребует хирургического вмешательства в первые часы жизни новорожденного. Помню, узнав о диагнозе, я проплакала всю ночь, а под утро мать ушла на работу и впервые за долгие месяцы вернулась пьяной, не выдержав напряжения.
– Дефект межжелудочковой перегородки – одна из распространенных врожденных аномалий сердца новорожденных, – поясняет женщина-врач, которая делает УЗИ и обращается при этом к Андрею. – Диагноз отличается формированием дефекта в перегородке, разделяющей левый и правый желудочки сердца. Крошечные отверстия перегородки позволяют применить выжидательную тактику до полугода жизни, а большие дефекты являются показанием к хирургии. Все зависит от размера дефекта и общего состояния новорожденного.
– Сейчас нельзя точно спрогнозировать итог? – спрашивает, нахмурившись, Андрей.
– Предыдущие результаты исследования, откровенно говоря, сомнительны. Не настолько всё опасно и страшно, как там расписано, – пожимает плечами доктор. – Когда ребёнок родится, запустится другой круг кровообращения, поменяется давление и тогда, возможно, дефект затянется сам. В нашем центре есть все необходимое для лечения детей с указанной патологией. При необходимости операции она будет выполнена в наилучших для этого условиях. Мы будем тщательно наблюдать за вашей женой, не волнуйтесь!
Щёки мгновенно вспыхивают после сказанных врачом слов, а выражение лица Андрея при этом не меняется. Оно такое же сосредоточенное и серьёзное, как и раньше.
Вердикт лучших специалистов столицы даёт мне осязаемую надежду на то, что после родов никакой операции не понадобится. Всё ещё может перемениться, и наш малыш будет здоров.
– Перекусим в ресторане, а потом назад, – поясняет Андрей, паркуясь в оживленной части Москвы.
Видно, что он здесь как рыба в воде. Раньше Лера рассказывала, что отец часто мотался в столицу по рабочим вопросам. К собственному стыду я никогда не была в Москве, поэтому, раскрыв рот, наблюдаю за всем, что вижу.
В меню ресторана столько неизвестный мне названий, что глаза хаотично бегают по страницам.
– Я выберу на свой вкус? – спрашивает Андрей, когда к нашему столику подходит официант.
– Да, пожалуйста.
Он заказывает сырный суп, запеченную рыбу с овощами, десерт с причудливым названием и яблочный сок. Когда всё это приносят за наш столик, рот мгновенно наполняется слюной.
– Спасибо тебе за эту поездку. В клинике чуткие врачи и хорошее оборудование, – произношу, обращаясь к Андрею. – В городе, где я жила, меня страшили не совсем благоприятным исходом вплоть до летального.
– Руки бы им оторвать за то, что они понаписали, – отвечает строгим голосом Муратов, заставив меня при этом улыбнуться.
Похоже, что не я одна волновалась. Он тоже.
– Всё принесли, кроме кофе, – обращает внимание Андрей минутой позже. – Я подойду к бару
