После того случая с дракой она на меня даже не смотрит, на уроках не спрашивает и делает все, чтобы ни в коем случае со мной наедине не остаться. Боится. И не меня боится, а себя.
И ко всему прочему я все-таки получил люлей от бати, до которого настойчивая Ксения Александровна все же дозвонилась и поведала интересную историю. О чем конкретно они с отцом говорили я не в курсе, но впервые за долгое время, я хорошо так от него отхватил. Так что у меня теперь своего рода домашний арест строгого режима.
— Вот скажи мне, оно того стоило? Че ты в ней нашел? — снова заводит шарманку Белый. — Ну в ней же ничего нет.
— Это в тебе и курицах твоих ничего нет, а в ней есть все.
И я ничуть не лукавлю. В ней есть все, что мне нужно и она будет моей, посопротивляется, но все равно будет. Может не сейчас, может позже, но будет. Я видел ее реакцию на себя — ротик приоткрытый, дыхание учащенное, зрачки расширенные.
И я уже в предвкушении сегодняшней репетиции, потому что сегодня не только мы с Белым после уроков в классе торчим, с сегодняшнего дня класс в полном составе начинает подготовку к концерту. А в полном — значит включая классного руководителя. Да, Ксения Александровна, вот он еще один недостаток классного руководства.
Белый слишком долго думает, что бы такого ответить, и к тому времени как он открывает рот, в класс заваливается с гулом заваливается весь одиннадцатый «А».
— Да харе галдеть как сороки, ни черта не слышно, — рявкает разражено Белый на щебечущих одноклассников. — Дайте гитары настроить.
Он как раз заканчивает со своей и берет мою. Надо сказать авторитет у него непоколебимый, в помещении сразу становится тихо, как на кладбище, и только периодическое треньканье нарушает блаженную тишину.
— Я смотрю все уже в сборе.
В классе наконец-то появляется краса моя ненаглядная. И я, наверное, выгляжу сейчас как дебил последний, идиотская улыбка самопроизвольно появляется на роже. Я уже соскучился по этой злючке. Надо ли говорить, что на уроки русского и литературы я теперь хожу в два раза реже, потому что дополнительные занятия по информатике мне вфигачили вместо пар классухи, зато учить самостоятельно приходится в два раза больше. Не то, чтобы я тупой и сам не тяну русский с литрой, но почти не видеть Александровну — это пытка. Изощренная.
— Сегодня свободен актовый зал, поэтому я предлагаю всем дружно переместиться туда, — произносит Александровна.
Возражений, естественно, нет и мы всей нашей дружной компанией меняем локацию.
— Подыграешь мне? — тихо говорю Белому, пока все заняты обсуждением нашего праздничного номер.
— Че ты опять задумал? — закатывает глаза Белый. Впрочем, оба вопроса, естественно, риторические. Конечно, он подыграет и, конечно, я что-то задумал.
— Волков, Белов, я надеюсь ваш номер уже готов? — обращается к нам Александровна.
— Естественно, Ксения Александровна, — скалюсь, и облизываюсь как котяра довольный.
— Тогда, может, продемонстрируете нам? — произносит все тем же тоном строгой училки, от которого меня просто уносит. Эта женщина однозначно сведет меня с ума, и я на ней женюсь.
Поднимаемся с Белым со своих мест, берем гитары и стулья. Стулья ставим посреди сцены, пока все с интересом за нами наблюдают. Еще бы, когда они еще увидят такой офигенный дуэт. А чего скромничать, ни мне, ни Белому медведь на ухо не наступал. Вообще два симпатичных пацана плюс две хорошо звучащие гитары — это беспроигрышный вариант.
— Давай красавицу, — шепчу Белому, он смотри на меня непонимающе, щас поймет.
Сажусь на свой стул и глядя на Александровну начинаю ей лишь одной адресованное представление. Белый мгновение тупит, но осознав, быстро подключается и подбирает мотив.
Я с удовольствием наблюдаю за изменениями в лице Александровны. Песня древняя, со времен мамонтов, я вообще не знаю, на кой черт выучил ее аккорды и чем она мне так понравилась, но сейчас она как никак кстати. И Александровне она тоже знакома, я по реакции ее вижу. Узнала мотивчик, а это я еще петь не начал. А когда начинаю, она и вовсе поджимает губы и комкает свой идеальный черный пиджак.
Если б знала ты, как хочу я тебя Думал на уроке один парень про себя, про себя На училку русского смотря Молодая девушка еще она была Сразу после института в школу к нам работать пришла И наших пацанов свела с ума
Скажи красавица, чего не нравится Пойми, ведь я всего лишь навсего хочу тебе понравиться Тебе понравиться, тебе понравиться
Скажи красавица, чего не нравится Пойми, ведь я всего лишь навсего хочу тебе понравиться Тебе понравиться, тебе понравиться
На доске пишу очередное правило И случайно написал, что я люблю тебя - вот беда Она со злостью смотрит на меня После всех уроков мы остались с ней вдвоем Думал я, сейчас пойдем шампусика попьем, но облом И вместо бара мы к директору идем
Скажи красавица, чего не нравится Пойми, ведь я всего лишь навсего хочу тебе понравиться Тебе понравиться, тебе понравиться
Скажи красавица, чего не нравится Пойми, ведь я всего лишь навсего хочу тебе понравиться Тебе понравиться, тебе понравиться Песня группы Фактор-2
«Скажи красавица»
Я на ходу меняю пару строчек песни, одноклассники прыскают со смеху и в этот момент я понимаю, что конкретно так переборщил, потому что, не выдержав, Александровна срывается со своего места и зажав рот ладонью, пулей вылетает из актового зала. Я прекращаю играть, откладываю гитару и лечу вслед за руссичкой.
Кажется, моя маленькая шалость выходит из-под контроля. Александровна как раз скрывается за дверью женского туалета, когда я с грохотом вываливаюсь из актового зала. В несколько шагов пересекаю расстояние до туалета и врываюсь в женскую уборную, со всей силы дернув дверь. Александровна подпрыгивает на месте, оборачивается, смотрит на меня большущими, испуганными, а самое поганое — мокрыми от слез, глазами.
— Это женский туалет, Волков, выйди немедленно, — она пытается говорить громко, но голос дрожит.
Я закрываю за собой дверь, делаю несколько шагов к Александровне. Она оглядывается по сторонам, в поисках пути отступления, но я не позволяю ей даже подумать, прижимаю к умывальнику с одной стороны и к себе с другой.
Черт. Как же я скучал по ее запаху и близости. Меня просто уносит в чертов рай.
— Чего ты добиваешься, Волков? Ты хоть понимаешь, что сейчас опозорил меня перед классом.
— Да брось, Ксения Александровна, все и так в курсе, что я от тебя без ума, я этого и не скрывал, — обхватываю пальцами ее подбородок, поднимаю голову, вынуждая смотреть мне в глаза. Слезы в уголках ее глаз мне душу рвут, все-таки я скот.
— Я твой учитель, Волков, я тебе не девочка со двора, пойми ты это уже наконец, иначе я вынуждена буду…
Не могу больше, просто наклоняюсь и затыкаю ей рот поцелуем. К черту. К черту. К черту. Все к черту. Я с ума от нее схожу, дурею просто. Думаю о ней бесконечно.
Она теряется лишь на секунду, а потом начинает колотить меня своими малюсенькими кулочками, все равно что скалу иголкой дробить. Александровна шипит, вырывается из моих рук, словно птичка, оказавшаяся в тисках. А потом по всему помещению разносится звонкий хлопок, эхом отражающийся от стен, и я чувствую яркую вспышку боли.
Пощечина. Александровна зарядила мне чертову пощечину.
Я отпускаю Александровну, потираю пострадавшую от удара щеку, облизываю губы, на которых еще остался вкус руссички.
— Никогда больше не смей так делать! — шипит она, вытирая ладонью губы, а потом, улучив момент, проскальзывает мимо меня и выбегает из туалета, а я стою как дебил последний и улыбаюсь, потому что целовать ее в сотню раз приятнее, чем представлять. И по роже от нее получать тоже приятно.
Глава 7
Егор
— Ты вообще в своем уме? Не пороли мы тебя с матерью, а, видимо, надо было, — отчитывает меня отец посреди кабинет Терминатора.
Спасибо хоть, что с глазу на глаз, без посторонних. Да, не думал я, что моя маленькая шалость поведет за собой подобную цепную реакцию. Ну спел я песню, ну поцеловал училку и чего теперь? Невинный поцелуй, можно подумать… Ой нет, не надо думать…
