сделала? Как не видит, что чуть не убила меня этим? Мне проще выдержать десять ударов рукой, чем одну паническую атаку. Уж ей ли не знать!
– А если бы я сказала, то ты пошла бы на это? А так получилось как нельзя лучше! Ты же знаешь, что я прекрасно анализирую, поэтому просто поверь: по-другому мы бы к этому Ване не подобрались.
– Лиза, я не верю, что ты могла сознательно пойти на это. Ка-а-ак? Ну как ты догадалась? Ты знаешь, через что я прошла сегодня? Ты… ты та, кто… – я задохнулась словами, которые застряли в горле и так и не смогли выйти, пришлось проглатывать обратно, давиться невыраженными чувствами.
Я не могла смотреть Лизе в лицо. На что угодно: на любимый диван, телевизор, красивую вазу с фруктами, ночник в виде обезьянки, – но только не на подругу.
– Соф, ну ты чего? Все же позади. Ты выдохнешь, успокоишься и поймешь, что это был самый лучший способ. Я сыпалась на ужине с Ваней, безбожно сыпалась, Соф. Он раскрыл меня на первых пяти минутах – я видела! – но ни слова не сказал. А у нас какая цель? Стать номером один!
– Но не по головам же идти? Тем более по своей собственной! – Я вскочила на ноги и пошла за стаканом воды. Хотелось брызнуть в лицо Лизе, чтобы она очнулась, но я выпила залпом, громко поставив стекляшку на стол.
– Не стучи ты так! Если захочешь убить меня через неделю, я сама шею подставлю. Ты пойми: нам не получить его иначе, чем показав правду и превратив конкурента в клиентку! Только так мы его сможем одолеть!
– А если я не хочу побеждать?
– Что? Софа? Я тебя не узнаю! Ты разве ради второго места выбралась из той задницы? Разве ради этого не спала ночами, вытаскивала девочек из беды? Чтобы какой-то Ваня отобрал у тебя это место?
– Мне и на втором месте ничего не помешает вытаскивать девочек, Лиз. Зато сама я буду спать спокойно ночами.
– Да? А если очередная несчастная девочка пойдет не к тебе, а к нему, потому что он первый? А он нагородит ей про патриархат, про подчинение мужчины? И потом поздно будет, все. Ты сама лучше всех знаешь, как бывает.
Я отвернулась к окну. Огни столицы, дорогие машины, семьи на прогулке по Бульварному кольцу. В этом ярком городе столько больных душ, но моя сейчас горела ярче всех, изнывала воспоминаниями.
– Ну, прости меня, Соф. Это единственный выход. – Подруга обняла меня сзади и положила голову на плечо.
По коже поползли мурашки холода.
Не знаю, что я хотела от Лизы. Искреннего раскаяния? Нет! Понимания? Она и так понимала, что делала.
– Знаешь, я так надеялась, что ты скажешь, что твой дневник украли. Или что нас подслушал кто-то и воспользовался информацией. Я поверила бы, правда. Как бы нереально это ни звучало, я не усомнилась бы, что это так. – Я отодвинулась так, чтобы Лиза меня не касалась.
– Так я не вру. Неужели мы поругаемся из-за этой мелочи? Давай лучше проработаем план, как разделаемся с этим гуру любви! Я тут нарыла об одной его клиентке, которая теперь в центре помощи матерям-одиночкам. Не хочешь посмотреть? – Лиза достала дело из сумки.
Я покосилась на тонкую коричневую папку и покачала головой.
– Не сейчас.
Сначала я себя в порядок приведу, потом уже другим помогать буду.
– Ее зовут Лола. Она приехала в нашу страну с двумя детьми, скрываясь от мужа-тирана. И знаешь, что сделал Ваня? Он ее сдал!
Я сжала кулаки.
Пока в душе моей мрак, я не могу сама сеять свет.
– Потом, – пробормотала, еле разжимая зубы.
Лиза схватилась за телефон и охнула:
– Хотела об этом рассказать тебе завтра, но это не терпит! Нужно спасать девочку!
– Лолу? – тихо спросила я, собираясь послать одну Лизу на спасение.
– Нет! Перед нашим свиданием с гуру любви пришел запрос о домашнем насилии. А теперь девочка еще раз написала. Ей нет и шестнадцати!
Я выхватила у Лизы телефон и прочитала текст письма.
Мрак в моей душе стал еще гуще.
– Таких уродов нужно убивать, потому что они выходят и снова берутся за свое.
***
– Ты говорила с мамой? – Я сидела напротив девушки в толстовке. Капюшон надвинут так, что не видно половины лица, а сама она так елозила на стуле в кафе, что казалось, вот-вот убежит.
– Да. Нет. – Девушка опустила голову, посмотрела мельком на выход.
Я еле уговорила ее на встречу, но знала, что по-другому не получится. Общественное место, полное студентов, должно было ослабить ее тревожность, но Милена все равно нервничала.
– Насколько ты была пряма? Говорила, что делает отец? – Я подвинула заказанное пирожное ближе к девушке, но она воинственно его оттолкнула
– А она не видит? – Губы девушки сомкнулись в одну линию. Я слышала, как стучит под столом ее нога.
– Что ты говорила маме?
– Что уйду из дома. – Девушка нахохлилась, словно воробей, глядя на меня с вызовом.
– А мама? – Я не собиралась ее критиковать.
– Сказала, что я эгоистка. Что они с отцом делают все для меня, а я неблагодарная. Что мои репетиторы стоят дорого, что они работают на меня, а я так себя веду, – пробурчала Милена, глядя в сторону выхода.
– Не верит тебе, потому что у тебя нет синяков?
Девушка перевела на меня пораженный взгляд, повернулась ко мне всем телом, и я продолжила:
– А ты не можешь сказать прямо, потому что боишься ее обидеть?
– Да. – Милена даже руки из карманов вынула.
– Что послужило стимулом обратиться к нам? Ведь что-то случилось, что ты узнала. Ты написала, что твой отец уже был в браке… – Я смотрела без жалости, без сочувствия. С пониманием. Это то, что нужно. Просто знать, что тебя понимают.
– Я встретилась со своей сводной сестрой, – Милена посмотрела прямо на меня и замолчала.
Больше ничего
