Нет, Веточка, нет.
Конечно, я ему нравлюсь. Да и он мне. Он такой… чертяка. Глаз не оторвать. Да и вообще. Эти глаза. Эти руки. Эти мышцы… Этот мозг!
Нервы, натянутые как электрические провода. То искрит, то замыкает.
Взгляды, переворачивающие душу. То злые, то нежные.
Губы, то презрительно изогнутые луком, то искусанные, припухшие.
Да, иногда мы флиртуем. Но когда я делаю шаг вперёд, он отступает на два. А когда вдруг шагает навстречу он, пугливо пячусь я. Всё это слишком сложно для нас обоих.
То у меня был парень. Теперь к нему два раза в неделю приходит девушка.
Вот. В дверь как раз позвонили.
Гарик открыл. Смех. Милая болтовня. Потом они закроются у него в спальне. И лёгкие у девчонки крепкие — слышно её будет на всю квартиру даже через наушники.
Он здоровый, взрослый парень, хоть и без ног. Ему хочется трахаться.
А всё остальное пустое, тётя Вета. Пустое.
Я села на кровать и достала из сумки визитку.
«Автосервис. Круглосуточно»
— Серьёзно? Круглосуточно? — усмехнулась я.
Для тех, кому не спится, можно поехать ночью отремонтировать машину?
Посмотрела на часы: почти полночь. И набрала номер, надеясь нарваться на автоответчик.
— Автосервис, — ответил мужской голос. Живой. Настоящий.
— Э-э-э… — растерялась я.
— Алло! Я слушаю вас, — повторил он, когда я промолчала.
Сердце споткнулось.
О, чёрт!
Глава 5
Мирослав смотрел на потухший экран.
Он мог бы ошибиться, но не в этот раз. Это был её номер. Она звонила. В полночь.
Диван скрипнул, когда он сел. В незавешенное окно светила луна.
Комната над боксами автосервиса, где он жил, не отличалась ни удобством, ни красотой. Уныло, стандартно, просто, но главное, есть всё необходимое и даже подобие уюта: диван, шкаф, стол, два стула, три картины, полочка над диваном — базовая конфигурация, дополненная его вещами, разбросанными в художественном беспорядке.
Полочку надо бы перевесить, чтобы с его ростом не биться головой, но руки всё не доходили. Как и повесить штору, что валялась на широком подоконнике — Мирослав на ней сидел: редко — курил, ещё реже — читал, чаще просто пялился на небо, на звёзды, на огни города где-то далеко внизу или на то, что творилось «под ногами» у автосервиса.
Но сейчас он оделся и вышел. Натянул спортивные штаны, футболку, сунул босые ноги в шлёпанцы, телефон — в карман и пока спускался со второго этажа, закурил.
Воздух после грозы стал свежим, прохладным. На вывеске «АВТОСЕРВИС» мигала буква «А»: тоже бы починить. Пересохший табак драл горло и Мир, сделав всего пару затяжек, затушил сигарету об урну. Сел на стоявшую рядом лавочку, влажную после дождя.
Во всех шести боксах слева от него стояла тишина: редкость для лета. Автомойка, шиномонтаж, сход-развал, замена масла пользовались популярностью, да и остальная работа в боксах кипела круглосуточно. Но сегодня вечером во всём районе отключили свет, никто не мог сказать надолго ли. Мощности слабенького дизельного генератора не хватало, тот и так периодически перегревался, искрил, поэтому Гамлет разогнал сидевших без дела работников по домам. До утра.
Редкая ночь тишины. Даже на свалке металлолома за забором было тихо. Только где-то далеко лаяли собаки, да с трассы долетал шум проезжающих машин.
Когда однажды Мир купил по дешёвке этот автосервис и сдал Гамлету, армянину, который его и продавал: срочно нужны были деньги и Мир его выручил, ему и в голову не могло прийти, что когда-то он будет здесь жить. Тогда у него было всё: деньги, работа, невеста, амбиции, злость, наглость, желание рисковать и весь мир перед ним, как огромный пирог. Но потом он им подавился.
А сервис разросся, оброс клиентами, боксами, территорией. Но ночлег и личная мастерская с тыльной, хозяйственной стороны здания — всё, что Мирослав мог попросить у Гамлета, помимо ежемесячной аренды, что тот всегда платил.
Да, юридически это был его автосервис, и чисто юридически он мог его продать, заложить, сжечь, взять управление в свои руки, набрать новую команду. Но Мир не мог.
Это было трудно объяснить — тонкие материи, что не позволяли ему поднять арендную плату или попросить оплату за работу наравне со всеми. Но именно эти материи, сотканные из тончайших нитей самоуважения, признательности, гордости и верности данному слову держали его на плаву. Порви он эти невесомые нити, переступи черту — и утонет, захлебнётся, пропадёт. Сгинет.
Мирослав посмотрел на молчащий телефон. Перезвонить ей?
Палец прокрутил ленту звонков, словно барабан рулетки…
— Алло, — ответила она. Тихо, вопросительно.
— Доброй ночи! Это автосервис. Вы звонили.
— Э-э-э… да… я… хотела узнать… Мне надо подтянуть какой-то ремень натяжения или напряжения. Я ничего в этом не понимаю. Когда мне лучше подъехать?
— А когда тебе удобно, моя пленительная? — улыбнулся Мирослав.
Повисла пауза. Потом она шумно вдохнула. И также шумно выдохнула:
— Чёрт тебя подери!
— Это моё любимое пожелание.
— Это имя!
— М-м-м… Теперь это моё любимое имя. Но раз уж тебе всё равно не спится…
Он объяснил, как добраться. Открыл свободный бокс. И, пока она ехала по пустому городу, он, прислонившись к стене, рвал горло очередной сигаретой. И рвал сердце, думая о разговоре с отцом.
Что-то не так — понял Мирослав почти сразу, едва вошёл в кабинет отца.
— Мир! — встал отец ему навстречу. И словно не заметил шорты — обнял. Словно не интересовался временем — не посмотрел на часы. — Чай, кофе, что-нибудь будешь?
— Нет, спасибо, — поставил Мир в угол гироскутер.
Сел задницей на подоконник. И его требовательный, не терпящий малейшего нарушения заведённого порядка отец (сидят на стульях) это тоже проглотил — промолчал, не обратил внимания.
— Так всё, расходимся, — скомандовал он, выгоняя из кабинета двух директоров: коммерческого и финансового, — концерт окончен. И не вздумайте мне упустить девчонку.
— Сергей Сергеич, вы серьёзно? — мучительно скривился финансовый, не придав появлению Мирослава в кабинете генерального никакого значения. Мало ли кто к тому приходит. Эта новая молодая команда отца, если что и знала о сыне владельца, то только понаслышке. А Мир о них — ещё меньше, лишь то, что размещено на сайте компании: фотографии, должности, имена. Он пролистал перед встречей.
— Валь, что ты кривишься? — возмутился отец реакции финансового. — Вот что? Она же вас сделала. Одной левой. Ты не понял?
— Мы бессильны против голых сисек, — попытался пошутить коммерческий, но под взглядом отца улыбка на его лице увяла.
— А ты над чем смеёшься? Это над вами надо смеяться. Три мужика со стояком. Один выскочил из кабинета как анальная пробка. Оставшиеся блеяли и прятали эрекцию, вместо того чтобы хоть один вопрос задать по существу. Давно вы работаете? Какой у вас стаж? — передразнил он. — Это не одно и то же, случайно? И не написано ли у неё в резюме? Конечно, написано! — взмахнул отец руками. — Вопиющий непрофессионализм. А она — герой. Боец. Такие люди нам нужны.
Что вообще происходит? Подняв задницу, Мир обошёл отцовский стол, чтобы заглянуть в монитор, видео с которого они обсуждали. Дёрнул мышь, поставил запись на начало. И с первых же секунд понял о ком и о чём речь.
— Позвони девчонке, Валентин. Лично, — ткнул отец пальцем в финансового. — И назначь встречу. Я сам с ней побеседую.
Они обсудили какие-то рабочие вопросы, потом тот послушно кивнул и удалился.
— Хм… — усмехнулся Мирослав, досматривая запись.
— Зачётные сиськи, да? — улыбнулся шутник коммерческий.
— А ты слюни подотри и иди работать, — был тут же выставлен он из кабинета отцом. — Работать, а не порнушку смотреть, Кирилл.
— Сергей Сергеич, — обернулся тот в дверях с обиженным лицом, — я не…
Отец посмотрел, как медуза горгона. И коммерческий сразу не окаменел лишь потому, что поспешно закрыл дверь.
