— Не успел?
— Да, — морщусь я, звучит немного по-идиотски, согласен, — вчера увидел и влюбился.
— Ты же сейчас не серьезно? — хмурится Ян, подаваясь вперёд и впиваясь в меня внимательным взглядом.
А я тяжело выдыхаю и опять смотрю на телефон. Поторопился. Я сильно поторопился. Нужно было с ней ещё пообщаться. Да хоть даже о том ребёнке. А затем возвращаю взгляд к другу и с полной уверенностью отвечаю:
— Да, Ян. Сам в шоке, но… так у меня впервые.
Глава 4.2
— Как так, Стёп? — Ян ведет головой, разминая шею, этим он показывает, что устал от разговора, но все равно не заканчивает его. Чертов педант.
— Как мне тебе объяснить? — Я злюсь, потому что сам не понимаю, как это можно объяснить или описать.
То, что Марина красивая, и так понятно. Я всегда с особенным наслаждением любуюсь хорошенькими девушками. Это присуще любому мужику, но тут другое: я залип с первого взгляда. Такая солнечная, счастливая, и волосы эти белые-белые… Черт, они словно искрились.
Я увидел ее на перекрестке, дожидаясь разрешающего сигнала светофора, и завис. Она стояла на тротуаре и фотографировала себя на фронтальную камеру. Если обычно все эти снимающие сами себя девочки казались мне похожими на обезьянок — милых и забавных, корчивших губки и бровки, то от Марины невозможно было оторвать взгляд. Она не корчилась, она искренне улыбалась своему смартфону. А лучше бы мне.
Я тогда чуть не проворонил зеленый свет, но все же надавил на педаль газа, потому что блондинка тоже пошла вперед. Я ехал за ней до самого метро. А потом, как какой-то кретин, бросил машину, с трудом найдя место для парковки, и чуть не упустил Марину. И все же я был бы не я, если бы потерял ее из виду. Хотел подойди к ней на выходе из метро, но она слишком спешила, а потом и вовсе скрылась во дворе жилого дома. Да так быстро, что я и подъезда, в который она юркнула, не увидел даже.
Уже тогда решил, что пробью всех жильцов, надеясь, что она прописана, а не просто снимает. Тогда все станет проблематичнее, нужно будет искать выход на камеры, что, в общем-то, не так сложно, но… Она быстро вышла из подъезда, да еще и с коляской.
То, что это не ее ребенок, было понятно сразу, блондинке едва-едва стукнуло восемнадцать, если вообще исполнилось. На этих мыслях я дал себе мысленный подзатыльник, но не отступил.
Проследил за ней до парка, а там просто решил обойти по кругу и выйти навстречу, полностью продумав, как именно буду знакомиться, но… под ноги мне свалилось колесо.
И… как же кстати это было. Никогда я не считал себя фаталистом, напротив, был уверен, что человек сам вершитель собственной жизни. Но то колесо, что крутилось у моих ног волчком, расставило все по своим местам.
«Судьба», — хмыкнул я тогда себе под нос.
А потом погряз еще сильнее. Блондинка вблизи оказалась еще красивее: тонкая, нежная, такая вся словно невесомая, искренняя и… боязливая. Она именно боялась. То ли меня, то ли знакомиться со мной. Черт его знает, что было у нее в голове. Вытащить телефон из ее рюкзака было делом техники, потому что до этого я видел, как она его туда спрятала. Еле дотерпел до вечера и написал ей сообщение. Хотел переждать хотя бы до сегодня. И вот итог — так ступил, когда она все же ответила.
— Ты меня пугаешь, — искренне произносит друг, когда я все же рассказываю ему краткую историю, лишенную всей той меланхоличной каши, что со вчерашнего дня поселилась в моей голове. — Я не верю… ты и метро. Метро и ты.
Ян откидывается на спинку кресла, складывает руки на груди и вдруг довольно улыбается.
— Ну и чего ты щеришься?
— Да, я доволен, — улыбается он еще шире, — В то, что это все серьезно, я, конечно, не верю. Но вдруг мне больше не придется по твоей вине увольнять сотрудниц?
— Ты Лиду все-таки уволил? — морщусь я.
Виноватым себя не ощущаю, меня злит лишь тот каламбур, что Ян устроил, да еще и по лицу мне заехать пытался.
— Конечно, я ее уволил. Она испачкала мой пиджак какой-то блестяще-коричневой дрянью, когда пыталась повиснуть на моей шее. — Ян морщится и дергает лацкан пиджака, я устремляю туда взгляд и вижу только черное пятно.
— Тушью?
— И тушью тоже. — Он морщится еще сильнее. — В любом случае вы оба не правы. Ты поступил по отношению к ней по-свински, она вообще по-идиотски. Повторяюсь, Стёп, мне вся эта ерунда здесь не нужна. На тебе я, к счастью, пар могу спустить. А с ней мне что было делать?
— Да, увольнять меня не вариант, — усмехаюсь я, а затем опять тянусь за телефоном. — Как думаешь, она так стесняется, потому что няней подрабатывает? Или все же это сестра, а она что-то недоговаривает…
— Я думаю, что твоя уверенность в том, что это не ее ребенок, какая-то слишком странная. Ну… притянутая, что ли. Хотя тебе виднее, ты же у нас по всей этой части. — Ян отряхивает брюки и поднимается. — Но ты все же пробей ее, Стёп. Если решил действительно ввязаться в отношения, пробей девчонку. Это логично, сам понимаешь. В конце концов, не мне тебя учить думать о безопасности. Это по твоей…
— Ты уже говорил, — резко отвечаю я. — По моей части, ага.
Дверь за Бестужевым захлопывается, а я откидываюсь на кресле и, закрыв глаза, начинаю их растирать. Глазные яблоки болят от напряжения. И я понимаю, что веду себя как идиот, но мне не хочется копать под Марину. Хочется, чтобы она сама со мной всем поделилась.
Глава 4.3
Я даю ей время. Решаю не спешить и просто жду. Сначала до вечера, затем до утра, потом еще один день. И еще. К обеду третьего дня мое терпение рушится окончательно, и я пишу Марине сообщение:
«Может быть, тогда парк?»
Я понимаю, что опять тороплюсь, но сейчас давать заднюю бессмысленно, я уже позвал ее на свидание. Так что отступать поздно. Нужно лишь поменять правила. Сгладить их, сделать допустимыми для Марины.
За эти дни ее образ в моей голове не приглушил своей яркости, но я то и дело ловлю себя на мысли, что, возможно, сам себе ее придумал. Нужно встретиться еще раз. Обязательно.
«Днем», — добавляю я еще одно сообщение.
И еще одно:
«С Леной».
Пусть берет с собой этого ребенка. Может, в том все и дело, что она не может отлучиться от работы? И опять в голову возвращаются слова Яна. Я гоню их от себя, как плешивых собак. Ну какой ей ребенок? Сама почти ребенок. И кольца обручального, между прочим, у нее нет. А такая девочка не стала бы рожать от кого попало. Видно же, что домашняя. И такая нежная… Мое тело уже привычно реагирует на мысли о Марине, и я с досадой поправляю ставшие вмиг неудобными брюки.
Нервно беру телефон и прокручиваю всю нашу переписку.
— Марина-Марина… ну же, — поторапливаю я ее.
А затем выхожу из стандартных сообщений, где ей и писал, и захожу в Телеграм, поражаясь самому себе, что раньше не просмотрел ее контакты здесь или в том же Вотсапе. Даже Ян до такого додумался бы, а я который день хожу словно пришибленный.
Контакт ее в мессенджере есть. Так же как и фотография. На ней Марина еще моложе, все такая же яркая блондинка, только еще и безумно загорелая, в длинном, льющемся по манящему телу черном платье. А через грудь перекинута лента выпускника. Я увеличиваю фотографию, пытаясь разглядеть год выпуска, потому что от мысли, что ей и правда нет восемнадцати, меня начинает натуральным образом потряхивать. Только вот на последней цифре лента изгибается.
Не видно. Ни черта не видно.
Я шумно выдыхаю, затем проверяю контакт Марины уже в другом мессенджере, в нем у Марины другая фотография. Портрет. Не сказать, что она на нем намного старше, но все же не совсем девочка, и это немного успокаивает.
Я понимаю, что опять веду себя как идиот. Даже если Марина окончила школу минимум в прошлом году, то ей все равно должно уже исполниться восемнадцать. А если в позапрошлом, то и подавно.
Обе фотографии я скачиваю себе на телефон. А затем безумно долго рассматриваю фигуру Марины.
