Желудок через минуту как ножом резануло, и появилась изжога. Наверное, так и должно быть?
Она вообще старалась не думать об этом, тем более о детях. Она ещё не готова и уж тем более не от ублюдка Маквульфа.
Елена решила действовать первой. Сама сообщит ректору о неправомерных действиях соседа. И пускай пересмотрят свой проект «Общество без дискриминаций» и лучше проверяют альф, которым доверили омег.
Сколько она себя помнила, то всегда, когда приходила, ей приходилось ждать в приемной не меньше часа. Однако сейчас её пропустили довольно быстро. Как только секретарь открыла дверь в кабинет ректора, Елена на мгновение застыла. Внутри за овальным столом сидели люди, так что откровенной беседы с глазу на глаз явно не получится. Здесь присутствовали и тренер, и врач медкабинета, и психолог и ещё несколько человек, которых Елена видела впервые в жизни.
Все они посмотрели на неё.
— Проходите, Джеферсон, а то мы уже хотели отправить на ваши поиски старост, — без эмоций пригласил ректор Бенджамин Уокер, сидя на своём высоком кресле.
Всё внутри Елены сжалось, учитывая то, что в кабинете ощущался запах, от которой у неё по спине бежал холодный пот.
На диване сидел Кайл, широко расставив ноги, лицо он прикрывал ладонью и только глаза закатил, когда она посмотрела на него. Елена моментально справилась с дрожью в ногах и с гордостью встала напротив ректора.
— Это мистер Дешвуд, — ректор указал на одного из мужчин в черном костюме и шляпе, как у Чаплина. — Он адвокат семьи Маквульф и представитель опекунов Кайла, которые не могут присутствовать здесь в данный момент. Мисс Элиот представитель проекта «Общество без дискриминаций», ну а с нашими преподавателями ты знакома. Мы сообщили твоему опекуну Мартину Джеферсону, но, к сожалению, он не может присутствовать здесь лично, поэтому…
Ректор развернул свой лэптоп, показывая, что дедушка на связи через интернет. Благо, что не было изображения, но она слышала его тяжелое дыхание.
Елена прикусила губу. Она совсем не знала, что это встреча с руководителем ее учебного заведения будет происходить так унизительно.
— Привет, дедуля, — тихо пискнула она, зачем, не понимая.
— Кхэм, — услышала она хриплое.
Мартин Джеферсон был её единственным родственником, тем, кто воспитывал её и многое вложил, а она его подвела. В очередной раз.
— Данная ситуация очень сложна, — фраза была заучена назубок, и протараторил её ректор без запинки, но повисшая пауза давала понять, что речь продолжится дальше: — Вы нарушили множество правил нашего вуза, а также поставили под сомнение программу. Оставлять вас в институте, делая вид, что ничего не случилось, мы не можем, и в то же время пустить всё на самотёк без дальнейшего контроля тоже невозможно. Вы понимаете, что если ваша ситуация выйдет за пределы стен нашего заведения, то наступит хаос, не говоря уже о спонсируемой свыше программе, которая вызовет общественное порицание. Допустить этого мы не можем.
Елена сглотнула, продолжая стоять, словно это только её четвертуют. Конечно, она не до конца понимала всех масштабов происходящего, но не собиралась это, как все присутствующие, так оставлять.
— Я не виновата, — быстро перебила монотонную речь ректора Уокера.
Тот глянул на неё поверх толстых очков, словно ему было всё равно. Хотя ему так и было. Елена поняла, что решение давно принято, но сказать своё слово она просто обязана.
— Прошу винить в произошедшем Маквульфа, его эгоистичную и распущенную натуру, потому что он подменил мои таблетки, чем вызвал приступы желания у нас обоих.
Она бросила обжигающий взгляд в сторону обвиняемого, который тяжело вздохнул.
— Это правда, Маквульф?
Елена приготовилась. Напряглась. Альфы всегда переводят стрелки на омег, выставляют их жалкими сучками, готовыми на всё ради их члена и узла.
— Это правда, — услышала она подтверждение, произнесенное устало и обреченно. — Я виноват в сложившейся ситуации, поэтому, если применяются санкции, пускай они коснутся только меня.
Похоже, такое внезапное признание обескуражило всех. Елена не могла отвести взгляда от альфы, ища малейший намек на что-то подлое. Он не мог так просто признать себя виновным.
— Ах ты, мелкий поддонок!.. — раздался грозный голос дедушки Елены.
— Мистер Джеферсон, прошу держать свои эмоции в узде.
— Он сотворил с моей внучкой такое, а вы просите меня оставаться спокойным?! Он сам признался, вот и оставьте мою девочку в покое!
— Мы пытаемся уладить ситуацию, — напряжённо ответил ректор.
Елена опустила взгляд. Значит, Маквульф вовсе не пытался сбежать? Или это он пытался набить себе очков за благородность? Что-то не позволяло Елене видеть «светлое» в его поступке.
Преподаватели молчали, тогда миссис Элиот, облаченная в чопорный наряд гувернантки двадцатых годов прошлого века, напомнила:
— Проект «Общество без дискриминаций» как раз и создавался для того, чтобы альфы и омеги доказали, что способны противостоять инстинктам, не имея эмоциональной привязанности. Теперь получается, что проект провалился с таким треском, что вузу не видать спонсирования до конца своих дней, и вряд ли он останется в дальнейшем «престижным».
Её тирада показала Елене истеричной.
Ректор Уокер заёрзал в своём кресле.
— Вот поэтому я предлагаю одно-единственное решение, которое, думаю, понравится как Маквульфу, так и мисс Джеферсон.
— И что же это? — альфа проявил заинтересованность.
Елена тоже насторожилась. Но отчего-то чувство, что «решение» ей не понравится, не покидало.
— Как миссис Элиот заметила, проект был создан для тех, кто не имеет привязанности, попросту не влюблён.
Уокер сделал небольшую паузу, промокнув взмокший лоб платком.
— Вы должны сообщить всем, что изначально были влюблены друг в друга и не имели возможности сопротивляться своим чувствам.
— Что? — одновременно вырвалось у Маквульфа и Джеферсон.
Елена чаще задышала, чувствуя, как горлу подкатывает тошнота. Влюблены? Что за идиотская шутка?!
Маквульф подскочил.
— Я вовсе не собираюсь разыгрывать из себя влюблённого в эту сучку!
— Не смей выражаться! — крикнул её дед.
Маквульф оскалился.
— Это плохое решение.
— Я с ним согласна, — высказала свое мнение Елена.
Кайл мельком взглянул на неё. Кажется, впервые в жизни они имели одинаковую точку зрения.
Взгляд ректора стал тяжёлым.
— Это временная игра, чтобы уладить слухи среди студентов и предотвратить распространение информации, а вскоре вы сможете вернуться к обычному распорядку дня и вести тот образ жизни, который хотите. Ничто не помешает вам расстаться, а за неудачное сводничество программа ответственности не несет.
Маквульф и Джеферсон замолчали и переглянулись. Елена сглотнула. Тяжело было. Живот так и горел огнём. Но это означало, что её не исключат и она сможет продолжить учебу. А её опыт… горький опыт, который, возможно, в будущем поможет.
— На какой период? — спросил Маквульф, который, судя по заинтересованному тону, тоже нашёл в этом перспективы.
— До начала следующего учебного года.
Оба вновь переглянулись.
Вроде немного.
— И что мы должны делать этот год? Везде кричать о своей любви? — фыркнул Маквульф.
— Об этом мы позаботимся, — поправил ректор Уокер, — вам нужно исчезнуть из института на некоторое время.
Исчезнуть совсем не проблема. Елена глубоко вздохнула и ощутила, как её мутит, она едва подавила позывы, но всё было очень плохо.
— Позвольте, я ненадолго выйду, — выдохнула она и, покинув кабинет, едва успев добежать до туалета.
Её вырвало.
А потом было несколько сухих спазмов, от которых только горло заболело.
Хлебнув воды из-под крана, Елена глянула на себя в зеркало, немного умывшись. Кожа была как мел, а губы синие.
Сильно же её скрутил этот стресс.
Она не стала долго задерживаться, хотя единственное, чего хотела, так это лечь в кровать и поспать, желательно весь оставшийся год.
