в детстве мальчишки, петушок-птичка, подразумевая сексуальных партнёров.
Борзов тискает меня и сжимает в объятиях и от этих грубых, медвежьих ласк я распаляюсь и расплавляюсь, растекаясь сладким горячим мёдом. Грудь моя набухает и соски превращаются в вишнёвые косточки. Ну зачем, зачем ты снова делаешь это! Зачем ты воспламеняешься сам и меня заставляешь трястись и содрогаться от желания и дикой жажды, утолить которую будет не так уж и просто.
Наваждение, колдовство или порча, я не знаю, что со мной, но я как полоумная обнимаю и целую своего начальника даже и не задумываясь о том, что кто-то может зайти и увидеть нас, застукать с поличным и даже присоединиться.
– Радим, Радим, – шепчу я, моля о пощаде, но ему кажется, что я зову его в бой, поощряю страсть и подстёгиваю к решительным и бескомпромиссным действиям. Он просовывает руку мне под блузку, сжимает грудь и пытается разрушить узы бюстгальтера.
Он разгорячён. От него пахнет сексом и удивительно волнующим парфюмом. Колючая щетина царапает мне щёки и подбородок, заставляет хрипло постанывать и шептать любовные заклинания.
Я теряю представление о времени и не понимаю, как долго мы сжимаем друг друга в объятиях. В любом случае, финал этого страстного порыва был предсказуем и ясен изначально, иначе просто и быть не могло. Поэтому меня совсем не удивляет место, куда приводит нас порыв этой порочной страсти.
Шеф расстёгивает мне юбку и она легко соскальзывает обнажая мои соблазнительные бёдра, в меру крутые и стройные, затянутые в капрон. Его руки сжимают мой стан а потом подцепляют резинку колготок и тянут их вниз, высвобождая накопленный и ищущий выхода огонь. И именно в этот момент раздаётся стук в дверь.
Он хочет, чтобы я умерла от желания? И от стыда. Должно быть, это и есть изощрённое наказание за мою плохую работу и несносный характер. Прекрасно. Я стою без юбки с приспущенными колготками, а за дверью, которая не заперта и стоит только нажать на ручку, чтобы она открылась, находится человек. Он, как раз, демонстрирует нетерпение и стучит ещё раз.
– Ну что ты стоишь! – слышу я вдруг горячий шёпот Борзова. – Ждёшь пока тебя застукают? Давай быстрей! Хоть бы потренировалась на досуге!
Что? Я должна потренироваться одеваться на скорость?
– Радимир Львович, а вы не охренели часом?! – взрываюсь я.
– Чего?! Да ты слова-то подбирай! Совсем распоясались!
– Распоясались?! – я уже почти кричу. – А кто это нас тут распоясал?! И вы думаете, что такое сойдёт вам с рук?!
– Обычное дело! Как удовольствие получать, она первая, а как ответ держать, так её и нет.
У меня сейчас голова взорвётся. Он что, действительно дурак?
– Вот знаете, правильно вы сегодня себя называли. Под каждым словом подписываюсь. Так что может вам надо было в мед поступать. Диагнозы вы просто отлично ставите. Особенно себе.
Борзов задыхается от такой наглости.
– Да ты! – грохочет он. – Девчонка! Без году неделя на предприятии, а уже позволяет себе!
Я заканчиваю приводить себя в порядок и уверенным шагом двигаюсь к двери.
– А ну, стоять! Кто тебя отпустил?! Сюда иди!
Я не останавливаюсь.
– Заявление на стол мне положишь! – кричит мне в след Борзов. – Сию же секунду! Пиши заявление! По собственному желанию! Немедленно!
– И напишу! Не беспокойтесь! Всё напишу, и по собственному, и по принуждению! И вам напишу и в полицию!
– Да ты!
Я резко распахиваю дверь и чуть не сбиваю стоящего у двери человека.
6. Слонёнок и бал сладкоежек
За дверью стоит глава конструкторского бюро Тихон Газизович Мечтанов. Лысеющий, с толстыми губами, он чем-то похож на добродушного слоника. У него старые очки в массивной оправе, из-под которых внимательно смотрят ласковые глаза, сильно увеличенные толстыми линзами.
Мечтанову лет пятьдесят, но выглядит он страшно несовременным. Он улыбается своей «фирменной», немного грустной и чуть виноватой улыбкой:
– Распекал?
От него исходит волна сочувствия, ощутимая буквально физически.
Я киваю:
– Ещё как. Так что, если можете не идти, лучше не ходите, а то и вас распечёт. По полной программе.
– Не могу, нужно, – смешно разводит руками великовозрастный слонёнок. – Он же меня вызывал. Ну как я могу… Алёна Михайловна, голубушка, доложите обо мне, будьте добры.
Я прохожу к столу и нажимаю кнопку селектора.
– Слушаю, – звучит недовольный голос.
– Радимир Львович, к вам начальник КБ.
– Пусть войдёт, – отвечает он после паузы.
Я делаю приглашающий жест рукой и Мечтанов, как-то скукожившись и став маленьким и невзрачным, открывает дверь. Точно на эшафот.
Я делаю вид, что погружаюсь в работу, но сама раскладываю по полочкам произошедшее в кабинете директора. Надо понять, что именно в моём поведении или внешности вызывает агрессию со стороны Борзова. Ну, то есть не агрессию, а сексуальную необузданность.
Я ухожу глубоко в свои мысли, когда в приёмной появляется Саша Разумовская, начальник канцелярии.
– Алёнка, привет!
Я какое-то время не реагирую, уставившись в невидимую точку перед собой. И только, когда Саша начинает размахивать рукой перед моим лицом и несколько раз озабоченно выкрикивает что-то вроде «мы её теряем», я возвращаюсь к реальности.
– Ой, приветик, Саш!
– Ну ты даёшь! Что это было, сеанс связи с инопланетянами или шеф так замучил? – спрашивает она.
Знала, бы ты, Саша, насколько близка к истине.
– Пытался, конечно, но нас голыми руками не возьмёшь, – отшучиваюсь я. – Чего несёшь?
– Несу я обычно полный вздор, если верить моей матушке. А помимо вздора, вот приказ по КБ решила тебе закинуть.
– О, спасибо большое. И, кстати, передай маме, что без твоего, так называемого вздора, было бы тяжко на свете жить.
– Нет уж, маме лучше об этом не знать, пусть продолжает мучиться в неведении. Ты слышала про бал сладкоежек?
– Ну, что-то слышала.
– Так ведь он уже скоро, и я бы с удовольствием сходила. Закинь удочку боссу, не поможет он нам с пригласительными? Может, кто-то из руководства не захочет идти, так чтобы нам с тобой отдали. Как тебе идея? Крутая?
– Да ну его, босса этого. Просить у него знаешь, означает попасть в зависимость.
– Ну не от наркотиков же и не от алкоголя, – возражает Саша. – А остальные виды зависимости нас не пугают.
– Не, зависимость –
