— Ивочка, не плачь, плошу тебя, не надо. Хочешь, я больше никогда не плиду к тебе, чтобы не оголчать?
Я едва не взревела от слов малыша, с чего вообще в детской головке возникли такие безумные мысли?
Положив нож на стол, я присела к ребенку и, крепко прижав его к себе, посмотрела в глаза и серьезно ответила:
— Я плачу, потому что лук горький, из-за него мало кто может не плакать, и у тебя сейчас глазки начнут щипать. А насчет огорчения, мы с тобой уже разговаривали, и ты должен понимать, что снова причиняешь мне боль такими словами. Ты знаешь, Егорка, как я хочу, чтобы ты всегда был со мной, и прошу тебя, давай закроем тему с огорчениями раз и навсегда. Ты ребенок, а значит, ангел, ангелы не огорчают, они дарят добро и умиротворение.
— Значит, я твое добро?
— Ты мое самое настоящее и искренне добро.
— Люблю тебя, Ивочка.
— И я тебя люблю, Егорушка.
Мы еще несколько минут сидели, обнявшись, а потом я, вспомнив, что у меня на огне мясо, усадила Егора на стул, а сама принялась приводить в порядок лук, который был в огромных ломтях. Высыпав и его на сковородку, я все перемешала и накрыла крышкой, давая возможность поджариться и напитаться.
— Егорушка, а давай, пока все приготовится, я тебе тост маслом намажу?
— С колбаской? — невинно хлопая глазенками, поинтересовался мальчуган.
— Колбаска закончилась вчера, но есть сырок. Как ты на это смотришь?
— Холошо, давай.
Через пару минут я с улыбкой помешивала мясо и поглядывала на с удовольствием жующего тосты малыша. Разве может быть что-то прекраснее счастливого ребенка?
— Ивочка, и ты один съешь, — попросил он, дожевывая бутерброд.
— Нет, Егор, это тебе.
— Но ведь я сейчас наемся, а потом глечку не захочу, а я ее жуть как люблю, — я улыбнулась этому сходству, ведь сама была неравнодушна к гречке, лопала бы ее каждый день.
— Ладно, но только один, — и, взяв тост, откусила, наслаждаясь поджаренным хлебом. И пока мы жевали, мне в голову пришла хорошая мысль, и я тут же произнесла ее вслух. — Егорка, а хочешь, после завтрака позвоним тете Мане?
— Конечно, хочу, — счастливо выкрикнул ребенок и снова откусил кусочек.
Завтрак прошел в полной тишине, я же только любовалась мальчуганом, а сердце ныло от боли, ведь мне предстояло отдать ребенка извергу, который ни капли не ценит свое чадо. Так хотелось оставить Егора, быть для него хоть маленькой, но любящей семьей. Просыпаться рядом, вместе завтракать, гулять по парку, печь для него сладости, просто наслаждаться обществом друг друга, сидя в обнимку перед телевизором и смотря мультфильмы. По выходным плавать на пароходе по реке, укутавшись поверх куртки пледом, и наблюдать за осенним закатом солнца. Мечты, все это так и останется мечтами.
Чуть позже мы переместились в комнату, и я достала азбуку, чтобы немного позаниматься с ребенком, ведь кроме меня, этого никто не делал. Удобно устроившись в большом кресле и укрывшись теплым пледом, я обняла Егора и открыла книжку, расположив ее перед нами. Но едва мы начали смотреть буквы, как зазвенел телефон, отвлекая нас от занятия.
— Манечка нас опередила, — сказала я и подняла трубку, ставя на громкую связь. — Юляш, привет, я не одна и на громкой связи.
— Привет. Ты что, Стаса у себя оставила?
— Я же говорю, я не одна.
— Пливет, Манечка, — послышался звонкий голосок Егорки, на что я только улыбнулась и принялась слушать ребят.
— О, Егорушка, ты ли там?
— Да, мы с Ивочкой сели буквы учить…
— Какие вы молодцы, а чем еще занимались?
— А вчела меня спать укладывал дядя Стас.
— Ах, дядя Стас… — заинтригованно протянула Юля, и я решила ее перебить, чтобы подруга не успела придумать глупостей.
— Да, вчера Стас привез меня домой, а возле двери меня ждал маленький сюрприз в виде Егорки, вот мы и решили вместе поужинать.
— Ага, угу…
— Что ты угукаешь…
— А еще он мне ланы облабатывал, и было совсем не больно.
— Какие раны? — в недоумении поинтересовалась Юляша.
— Папка меня побил….
— Вот па*ла!
— Мань, — протянула, давая понять, что негоже ругаться при ребенке.
— А что ты хотела от меня услышать?
— Манечка, не лугайся, пожалуйста, чтобы Ивочку не оголчать.
— Хорошо, Егорка, договорились. — Я поняла, что подруга улыбается, и сама не смогла сдержаться и засмеялась, а ребенок лишь довольно хмыкнул.
— Я в ванную сбегаю, а вы пока посеклетничайте, — и, вскочив с кресла, Егорка легонько чмокнул меня в щеку и убежал в нужном направлении.
— Безумно проницательный малыш, — делает вывод Юля, а я тяжело вздыхаю, осознавая, что скоро придется отвести его домой, а там… — Милаш…
— Да?
— Ты же не отступишься от него?
— Я не знаю, что мне делать, веришь?
— Да уж, для начала тебе нужно выйти замуж.
— Замуж, — хмыкнула я от абсурдности ситуации. — Вчера мне уже предлагали туда сходить.
— Кто? — удивлению подруги не было предела, и я решила поспешить утолить ее интерес.
— Стас.
— Ииии??? — не унималась она.
— Что «и»? Я согласилась, сама не понимая, зачем, а потом он сбежал. Наверное, трудностей испугался, ведь от Егорушки отказываться я не собираюсь.
— С чего взяла, что сбежал?
— Утром проснулись, а его нет. А ребенок сразу с вопросами, где дядя Стас.
— Капец, да уж… Блин, ну не похож он на труса.
— Вот и я так сразу подумала.
— Вы целовались? — последовал ожидаемый вопрос, и я резко схватила телефон и отключила громкую связь, приложив трубку к уху, с Юльки станется задавать «интересные» вопросы.
— Ты — как всегда.
— Целовались?
— Целовались, и даже едва не дошли до большего, но…
— Тю… Так надо было ему отсо…
— Мань, прекрати.
— А что? Мужчины любят минет.
— Ты серьезно? Я его сутки знаю, — посетовала я. — И, к тому же, он сам меня остановил.
— Что? Ты серьезно? — повторила мою фразу подруга и добавила. — Ну, тогда, дорогая моя, жди его возвращения. Да не просто жди, а с ужином.
— Может, мне ему еще и свечи зажечь…
— Да-да и пеньюарчик.
— Дурко.
— Знаю, просто он тебе нужен, ну, не зря же мужик тебя замуж позвал.
— Ага, из жалости.
— Вот теперь сама ты дурко!
— Так, все, Егорка бежит, так что потом созвонимся.
— На твоей свадьбе. Егорке привет, целую, люблю.
— И я, и я, и я, — весело пропела ей и сбросила вызов.
— Я уже, а Манечка отключилась? — огорченно вздохнул мальчик и присел около меня.
— Ага, у нее там какое-то срочное дело, но она тебе привет передала, — поспешила обрадовать ребенка.
— Холошо. Тогда давай уже готовить пилог?
— Хочешь сладенького?
— Очень.
— Тогда бегом в кухню! — и Егорка, не дожидаясь меня, рванул в указанном направлении, а я снова улыбнулась, понимая, как ему сейчас хорошо здесь. Мальчуган ощущает свободу, чувствует свою значимость, а мне так хочется, чтобы у него никогда не пропадало это чувство.
Мы вместе замешивали тесто, вместе разбивали яйца и вместе добавляли сахар, у нас все было вместе, словно так и должно быть. Пробовать на сладость я, конечно, давала самому большому сладкоежке — Егорке, полностью полагаясь на его вкус. Щечка и обе его ручки были полностью в муке, я же ограничилась только носом, но малыш хохотал без умолку, глядя на это зрелище. Чуть позже, когда пирог был готов, и его оставалось только поставить в духовку, мальчик предложил включить телевизор, и я, найдя нужный канал, начала пританцовывать, а Егорка не отставал и, спрыгнув со стула, принялся кружить вокруг меня.
Душа отдыхала, и было так хорошо, если бы не одно вечное «но»… Я постаралась его зарубить на корню, и просто отдаться на волю эмоциям, продолжая веселиться вместе с ребенком. Мы так долго танцевали, что мне стало не хватать воздуха, и я мигом уселась на стул, а Егорка последовал за мной, крепко прижавшись ко мне, утыкаясь лицом в живот.
