выстроенные рядами споты. Компания справа от нас разражается какафонией неприятного хохота, — слишком чопорно и невоспитанно, можно подумать, это не кафе, а забегаловка какая-то. Мы с Элайной сидим за столиком на двоих у окна: я заказала себе сытный мясной салат и большую порцию равиоли с грибами, потратив на это половину карманных денег, — мама предупредила, что у нее сегодня появилась незапланированная подготовка к выставке работ на следующей неделе, а папа снова батрачит без выходных, так что общий ужин, усыпанный пеплом притворной семейной идиллии в этот вечер отменяется. Но это не значит, что мне повезло — Генри получил внятный приказ дышать мне в затылок, и я имею в виду отнюдь не метафорический смысл этой фразы. Данное понимание настолько меня опоясывает отчаянием, что я отбрасываю вилку на стол и со стоном закрываю лицо ладонями. Заметив перемену, Элайна скидывает голову и застывает с телефоном над только что оказавшимся на ее половине стола блюдом, которое она собиралась сфотографировать.
— Ким, — ее взгляд плавно наливается осторожностью. — Хочешь, я попрошу свою маму поговорить с твоей?
— Ну что за ерунда, Эл! — восклицаю я, резко вскидывая взгляд. Она удивленно двигает бровями вверх.
— Прости, — я качаю головой и поддеваю вилку, впиваясь зубцами в один из грибных квадратиков, сплотившихся на тарелке. — Вряд ли это как-то поможет изменить ее мнение.
— Тогда может поговорим о чем-нибудь более приятном? Она сказала, что ты уже выбрала себе платье на выпускной. Я слышала, как они с моей мамой вчера обсуждали это по телефону. Надо же, твой день рождения выпадает прямо в день выпускного! Это же такая удача, Ким!
— Да, только не для меня, — я грустно улыбаюсь. — Родители уже решили, что моей парой будет Стэн, и я не совсем уверена, придет ли Кейн. А если придет, то я без малейшей мысли, как сделать так, чтобы он не пересекся ни с кем из них.
Элайна бросает на меня участливый взгляд, но ни слова не решается сказать. Это же не ее родители пытаются выдать свою дочь замуж за богатенького маминого сынка. Что бы Элайна ни говорила, я знаю, что она не поймет меня так, как мне хотелось бы. Все же есть разница в том, когда это происходит с тобой, и в том, когда ты наблюдаешь за всем со стороны, как зритель, ненавязчиво втянутый в разворачивающийся перед тобой фильм. Впрочем, хватит уже.
— Эл, я ужасно голодна, — устало выдыхаю я. — Давай просто поедим? А потом вернемся ко мне домой и посмотрим какой-нибудь фильм. Заодно поделишься со мной своими впечатлениями от поездки.
Элайна отбрасывает волнистый завиток светлых волос назад и ведет плечом, легко соглашаясь:
— Хорошо, давай.
И я отпускаю мысли, утопая в пчелином гуле посетителей и звуках щелкающих кухонных приборов.
На следующее утро мама поднимает меня раньше на полчаса, я плохо понимаю сквозь сон, что она говорит мне и неохотно выползаю из своей теплого, но одинокого кокона кровати. Быстро умываюсь, быстро надеваю клетчатую школьную форму на короткий галстук и заплетаю косу. Вяло зевая, плетусь в тихую и пустую столовую, придерживая болтающуюся на плече сумку.
Проходя по коридору, я слышу, как мама собирается на работу, стуча невысокими каблуками в поисках ключей, кошелька и телефона. На ней сегодня серый юбочный костюм, волосы собраны в элегантный пучок, а на лице застыло выражение легкой рассеянности и замешательства, словно она пытается решить логарифмическое уравнение в уме. Я делаю вид, что не обращаю внимания на ее метания по дому, дотягиваюсь до наспех сделанных бутербродов на стойке и замираю, неуверенно косясь на маму:
— Мам, а можно я сегодня после уроков пойду с Элайной в торговый центр? Мы только посмотреть, я уроки потом сделаю.
Мама застегивает молнию кошелька и бросает его в сумку, стоя в эркере. Она на время застывает, прижимая кончики пальцев к вискам. Кажется, ее мысли витают где-то далеко, но, тем не менее, я получаю твердый ответ:
— Нет, Кимберли, нельзя.
— Но почему? — разочарованно тяну я. — Пусть с нами пойдет Генри, что здесь такого?
Я сочувственно представляю, как бедный Генри теряет сознание среди обильности женских платьев, но сейчас я готова даже на это, чтобы получить кусочек запретной свободы.
Мама сгребает с тумбочки ключи и наконец обращает на меня свой пронзительный взгляд, скручивая губы в тонкую полоску.
— Видишь ли, Кимберли, Элайну, в отличие от тебя, не особенно беспокоит ее успеваемость. Она может даже сегодня прогулять все уроки, и никто на это не обратит должного внимания. А вот ты, вместо того, чтобы бесцельно просиживать время, могла бы, например, подтянуть свой французский.
— Но мама, мы с Элайной дружим с девятого класса! — восклицаю я. Щеки возбужденно горят. — Да и ты с ее мамой, по-моему, неплохо общаешься.
Я сконфуженно ковыряю пальцем бугорок на керамогранитном островке, растерянная тем, что мама не очень приятно отзывается об Элайне.
— И что? Платье мы тебе купили, что ты собралась там делать?
— Ну, я хотела бы помочь Элайне выбрать наряды…
— Прекрати тратить время на глупости, Кимберли, и подумай лучше о предстоящих экзаменах, — мама не замечает моего поникшего настроения и переключается, снова начиная суетиться. — Так, деньги я тебе положила в пенал, пообедаешь в школьной столовой. Генри будет ждать тебя после занятий, чтобы не задерживалась. Я предупрежу его, что у тебя сегодня семь уроков. Ох, кажется, я забыла свою записную книжку.
Пока каблуки мамы стучат в обратную сторону дома, я уже просто давлюсь своим вдруг утратившим вкус бутербродом и вылетаю из дома быстрее, чем она снова появляется в моем кругозоре. Знаю, глупо, ведь нам еще предстоит ехать в одной машине в школу, но моей бунтарской сущности как-то все равно.
Мама выходит минутой позже, быстро проверяет содержимое сумки, по дороге достает из почтового ящика письмо и поднимает руку, в которой держит белый конверт, чтобы взглянуть на часы, идя к машине.
Я отворачиваюсь к боковому окну, когда напротив хлопаео дверца. Дом смотрит на меня недавно отремонтированным фасадом с верандой кремового цвета, чистой лестницей и деревянной входной дверью, уже вскоре сдвигаясь перед глазами. Мимо нас со скоростью пролетают ряды одинаковых симпатично сделанных домиков, бесконечные аллеи и пешеходы, которые сливаются в смазанные пятна красок.
… - Я, когда пойду в школу, буду лучше всех учиться. Честно-честно! Так, чтобы ты гордился мной и видел в тетрадях только хорошие оценки.
— Конечно я буду тобой гордиться в
