месяцев.
– Нет, я понимаю, но хотела бы платить коммунальные услуги сама. Мне так будет спокойней.
– Хорошо, если тебя это устроит. Счет буду присылать каждый месяц на почту.
– Спасибо вам… большое.
– Не за что. А что с кроваткой? Коляской?
– Я, быть может, завтра или чуть позже заберу их.
– Опеке это не понравится. Съездим завтра. Думаю, твоя мать не будет рада мне одному.
– Да, она может поднять шум.
– Тогда я заеду в обеденный перерыв.
Я умолкла, ощущая себя очень неправильно. Было внутри такое плохое самочувствие. Может, потому что не привыкла к тому, что люди могут быть добрыми, что они умеют помогать безвозмездно. Слишком фантастичным, кажется, теперь все происходящее. Потому что я все стояла и ждала какой-то подвох, а его все не было.
– Не думай об этом глобально. Мир еще не прогнил до самого дна.
– К такому невозможно привыкнуть.
– Не нужно. Достаточно знать это и все.
Ответил мне и вышел за дверь попрощавшись. И я выдохнула. То, что я выдержала это фактически уединение, уже победа, но все же, надеюсь, он не станет часто навещать свою квартиру с проверками на ее сохранность.
Обернулась вокруг себя и снова посмотрела на квартиру. Мне нравилось то, что я ощущала, находясь в ней. Здесь не было супер дорого и богато, чего я, признаюсь, очень боялась. Наоборот. Тут было так по-домашнему. Так приятно. Что стало страшно, оттого что я могу к этому привыкнуть, чего делать не хотелось.
Комнату выбрала для себя и сына самую солнечную. Она была угловой, и в итоге получилось, что солнце весь день светит в ее окна. Из гостиной можно было попасть на застекленный и теплый балкон. Было тепло и так уютно.
Чтобы не ходить по магазинам, я заказала продукты на дом. Смесь почти закончилась, поэтому восполнила и ее. Мне было так жаль после родов, что молоко не пришло. Хотела кормить сына своим, но как ни старалась, оно не появилось у меня и пришлось сразу приучать к смеси. Нам подошла не самая дорогая, но и не из дешевых. Сейчас пошел прикорм, и малыш теперь активно набирает вес. К тому же пытается ползать, но у него получается лишь ножки поджимать под себя и тыкаться носом в пол.
Разложила наши вещи, аккуратно убрав в соседнюю спальню кое-какие мелочи хозяйки квартиры.
Принялась за уборку. Гордей проснулся и поев, активно играл на специальном коврике детском с игрушками. Помню, как мама была против этой покупки, посчитав, что это пустая трата денег. Но теперь я понимаю, что была права. Он идеально мне сейчас помогает. Я могу заниматься делами, а сын спокойно играет на мягком полу с удобным и безопасным ограждением.
Заказ привезли через час, к тому моменту, когда я проголодалась.
Кухня была очень удобной и довольно большой. Но, как только я решила, что этот вечер начинается спокойно и ускользнула готовить, Гордей решил иначе и началась истерика. Которая закончилась к семи сном.
Вкусный ужин был мною съеден, и я довольная, вымыв посуду отправилась к сыну в комнату. Пришлось обложить его диванными подушками, так как они более упругие и ему будет сложно через них перевернуться. Этот маленький малыш слишком юркий у меня.
Вошла буквально на порог и смотрела на то, как он, проснувшись кусал свои пальцы правой ноги. Что-то там мычал, произносил интересные звуки, пускал слюни растирая их по щекам и все это я засняла на видео. Кое-как сдерживаясь от смеха, чтобы не спугнуть момент.
Но видно уже устав быть один он расплакался так внезапно, что можно было подумать, будто он ударился.
– Ну и что ты кричишь, несносный мальчишка? – оторвалась от стены и подошла.
Он, агукая стал вытягивать трубочкой губы, словно рассказывал мне о том, что здесь произошло.
– Ты мое солнышко, маленькое, – потянула к нему руки и слез как не бывало. Выгибаясь, стал тянуться ко мне забыв о грусти.
Проводим вечер в играх. Купаемся, активно плюхаясь. Наслаждаюсь тишиной квартиры. Потому что обычно мама ходила рядом и просила то тишины, то порядка. Хотя я всегда за собой и сыном прибиралась, стоило нам немного разыграться.
Малыш уснул лежа со мной рядом, повернувшись набок и потягивая смесь, пока я смотрела телевизор.
Давно такого не было. Обычно приходилось ходить с ним на руках и долго убаюкивать. Петь колыбельные. А сегодня я просто гладила его по спинке, чуть похлопывая, напевая мотив какой-то неизвестной мелодии, сама не замечая этого.
Переложила Гордея на кровать, снова соорудив крепость, поцеловала и ушла в гостиную, прикрыв за собой дверь.
Не припомню, чтобы я могла вот так лежать на диване и спокойно смотреть телевизор. Обычно я было сонной, уставшей и валилась с ног, стоило мне уложить малыша или вернуться поздно ночью с работы.
Сейчас я могла сказать, что я счастлива в этом ничегонеделанье.
Чашка чая, пара пирожных и вообще улет.
Невольно мысли коснулись мамы. Ее поступка и моей реакции. Зная о том, что все обернулось благополучно, я считаю, что среагировала слишком эмоционально. Но если на секунду, буквально, думаю об обратном, хочу снова орать и меня всю передергивает от ужаса, который мы смогли избежать.
Сегодня я поняла, что больше не стану ей ничего говорить. Объяснять, что мой сын для меня самый чистый и невинный ребенок, самый любимый. Если она не желает меня слушать и ей все равно на мою боль, которую она мне напоминает каждый раз, то это мне стоит отстраниться. Случившееся хороший старт жизни без нее. А потом, мы, возможно, и поговорим. Потому что я устала. Очень устала.
Утром просыпаюсь от звонка и замечаю, что на часах почти девять. Гордей спокойно сопит мне в бок. Но я аккуратно встаю чтобы его не разбудить и иду на кухню.
– Алло? Я вас слушаю.
– Орган опеки и попечительства, здравствуйте. Меня зовут Мария Федоровна, я могу услышать Александру Гринёву?
– Здравствуйте, – немного заторможенно отвечаю. – Да-да, это я. Вы говорите с ней.
– Отлично. Вчера на вас пришел звонок из больницы. О случившемся мы уже в курсе и взяли вас на контроль. Скажите, условия жизни вашего ребенка вы изменили?
– Да, я переехала от матери с сыном на квартиру. Теперь можете не переживать…
– Ну это уже нам решать. А пока что ожидайте нас. Называйте адрес нового места жительства. Прикрепитесь к поликлинике, чтобы детский врач педиатр могла держать нас в курсе здоровья ребенка.
– Послушайте, я понимаю все, но я же не асоциальный человек. То,
