строители, айтишники и чуваки, работающие на свои семьи, а не красавчики, которые ездят на спортивных автомобилях стоимостью сто тысяч долларов и выглядят так, будто только что сошли с обложки «Джи Кью» или фитнес-журнала. Я бы не знала, что делать с таким мужчиной, но уверена, что не против поглазеть на него.
Поскольку не могу сидеть в машине вечно, я оттягиваю дверную ручку. Перегибаюсь через центральную консоль и роюсь в сумочке в поисках бейсбольной карточки, которая соскользнула на дно.
«Чёрт, где же она?»
Шарю внутри пальцами и кончиками, наконец, соприкасаюсь с гладкой поверхностью коробочки. Хватаю её и засовываю в карман джинсов и выхожу из машины. И вот я стою рядом со своим драндулетом, краснея.
Слава богу, парень не видит моих глаз.
Он высокий — по крайней мере, на тридцать сантиметров выше моих ста шестидесяти сантиметров — и широкий, как грузовик. Не бодибилдер, а тот, кто проводит большую часть своего времени на тренировках. Длинноватые волосы. Тёмно-карие глаза. Точёный подбородок и скулы, покрытые тёмной щетиной.
«Нет, Миранда, нет. Не смей флиртовать. Не смей флиртовать».
Голиаф прочищает горло.
— Ты Миранда? — голос соответствует росту: глубокий, мужественный и пугающий. Если бы я услышала его в тёмном переулке, то описалась бы от страха.
— Да, а т-ты… — ГОРЯЧАЯ ШТУЧКА. Очень. У него такой вид красоты, который заставляет ангелов впадать в немилость.
— …здесь из-за карточки, — заканчивает за мной он, не подтверждая, что его зовут Базз, как написал в своем сообщении, и протягивая свою гигантскую лапу.
Я бросаю взгляд на его ладонь. Мозолистая. Грубая. Противоречит внешнему виду мужчины. Он больше похож на человека, который регулярно посещает спа-салоны и делает маникюр. Его руки рассказывают совсем другую историю, или, может быть, это из-за занятий в спортзале.
Его машина стоит на холостом ходу позади него.
— Сначала покажи деньги, — требую я, это так не похоже на меня.
Внезапно чувствую себя так, словно нахожусь в гангстерском фильме, занимаясь сомнительным дерьмом. Оглядываюсь по сторонам, чувствуя приступ паранойи. Чёрт, нас, наверное, снимают. Что, если меня подставили в ходе секретной операции?
«Не говори глупостей, Миранда — продажа бейсбольной атрибутики не является противозаконной».
Так ведь?
Парень наклоняется к машине и достает большой конверт из манильской бумаги. Он толстый и набитый, трещит по швам. Святое дерьмо, вот что значит быть при деньгах.
— Хочешь пересчитать? — спрашивает парень, сжимая губы в дерзкую линию. Высокомерно. Почти самодовольно, как будто знает, что я не собираюсь на самом деле пересчитывать наличные средь бела дня на парковке полицейского участка. — В пачке по тысяче штук.
В пачке по тысяче… точно. Парень говорит так небрежно, но теперь, когда хорошо его рассмотрела, я предполагаю, что он, вероятно, тратит такие деньги за раз в ночных клубах. Тысяча на бутылку шампанского в VIP-секции. Первоклассное обслуживание, о котором я бы ничего не знала, если бы не видела в кино.
Проглатываю комок в горле, притворяясь спокойной.
— Да.
Парень уверенно держит конверт на ладони, как будто вручает мне поднос с закусками и ожидает, что я выберу себе одну. Ожидает. Чертовски хорошо зная, что я боюсь к нему прикасаться.
— Он не кусается, — говорит парень с волчьей ухмылкой. — А вот я мог бы.
Бросаю на него взгляд, призванный стереть это эгоистичное выражение с его лица, но это не работает. Только делает ухмылку идиота ещё шире.
Это так раздражает.
И сбивает с толку.
Осторожно большим и указательным пальцами забираю конверт с деньгами из его руки, и парень наблюдает, как я медленно открываю его, чтобы заглянуть внутрь.
В нём полно наличных. И мне хочется закричать «Я богата!» во всю мощь своих лёгких. На стоянке. У полицейского участка. В четыре часа дня.
«Возьми себя в руки, Миранда. Их нельзя тратить по прихоти. Они пойдут прямо в банк».
Я решительно киваю самой себе.
— Теперь давай посмотрим товар, — говорит парень.
Я достаю карточку из заднего кармана, и он берёт её и кладёт в карман.
— Ты даже не собираешься взглянуть на неё? — Мои глаза чуть не вылезают из орбит. Кто покупает что-то подобное и не утруждает себя изучением?
Богатые, избалованные чуваки, вот кто.
— Конечно. — Парень вытаскивает карточку и смотрит на неё. Затем засовывает обратно в карман. — Вот. Довольна?
Эм… не совсем, но неважно. Не моя проблема, если он вернётся домой и обнаружит изъян.
— Возврата нет, — сообщаю ему, скрещивая руки.
Парень тоже скрещивает свои, мышцы бугрятся под тонкой тканью его чёрной спортивной футболки.
Склоняю в бок голову и снова изучаю его. На его квадратной челюсти есть небольшой шрам, а под щетиной — ямочка на щеке. Его густые брови выглядят недавно выщипанными — и, если подумать, то его руки тоже выглядят проэпилированными.
Как чудно.
У меня есть несколько друзей-парней, которые чертовски тщеславны, но все они далеки от мужчины, стоящего передо мной.
— Что ж, приятно иметь с тобой дело… — мой голос угасает, пока я жду, как парень подтвердит, что он Базз. Я имею в виду, да, мы уже совершили обмен, и у меня есть мои деньги, но всё же.
— Бейсмен. — Он произносит это как БЕЙЗ-мен, его произношение отличается от обычного. Парень протягивает свою большую грубоватую руку для рукопожатия, которое я не принимаю.
Я недоверчиво наклоняю голову.
— Твоя мать назвала тебя Бейсменом?
— Это прозвище, куколка. Успокой свои си… — Он останавливает себя, чтобы не сказать мне успокоить свои сиськи. — Успокойся.
Вау. Прекрасные манеры.
— Делаешь что-нибудь сегодня вечером? Пиво? Вино? — интересуется парень. — Отсосёшь мне?
Боже, как мерзко. Он только что предложил мне отсосать ему? Я правильно его расслышала? Да кем, чёрт возьми, этот придурок себя возомнил?
— Что ты сказал? — Тон моего голоса язвительный, такой, какой использовала бы моя мама, когда я дерзила ей, думая, что та меня не слышит, а ей хотелось, чтобы я знала, что она меня слышала.
