машет мне бровями.
— Я почти уверен, что в данный момент она скорее пригвоздит этого парня, чем меня.
Хиро с отвращением морщит нос.
— Я так не думаю, но эй, — он пожимает плечами. — Что я знаю?
Покачав головой, я делаю глубокий вдох и проталкиваюсь мимо Хиро в сырую комнату.
Акихито, один из моих лучших следователей, поворачивается, когда я вхожу, и поднимает на меня бровь. Я качаю головой, молча говоря, чтобы он не беспокоился об этом. Он думал, что я сегодня не приду на работу. Не сейчас, когда моя сбежавшая невеста снова под моим контролем и заперта в своей позолоченной клетке. В конце концов, это день после моей свадьбы.
Я сказал Эвелин, что я мужчина, который берет то, что хочу, и меня беспокоит тот факт, что она сразу предположила, что я ее изнасилую. Страсть в ее тоне, когда она сказала, что выдаст меня в светские газеты, щекочет мою душу. Потому что ее тон был наполнен страхом.
Большинство мужчин в моем положении воспользовались бы такой невестой, как Эвелин. Она великолепна, даже несмотря на неудачную отбеливающую работу на макушке. Ее мягкие зеленые глаза с золотыми крапинками и восхитительные изгибы могут побудить мужчину совершить убийство. Но как бы сильно она ни трясла мой член, я никогда не буду ее принуждать.
Мне и не придется, потому что Эвелин Накамура попросит мой член, когда придет время.
Выбрав набор кастетов со стола из нержавеющей стали справа от меня, я подхожу к мужчине, привязанному к стулу в центре комнаты, и сильно бью его в живот. Меня охватывает чувство спокойствия, насилие успокаивает бурю, бушующую внутри меня с тех пор, как я нашел Эвелин в этом клубе.
Когда я похитил Эвелин, Хиро позаботился о том, чтобы забрать этого ублюдка из стриптиз-клуба, прежде чем сжечь его дотла. Я видел, как он смотрел на нее. Слышал, как он сказал одному из охранников, что собирается снять с нее одежду, нравится ей это или нет. Возможно, Эвелин и не более чем коммерческая сделка, но она все равно моя жена.
И я защищаю то, что принадлежит мне.
У этого союза есть своя цель: затолкать законные компании, находящиеся под моей юрисдикцией, в жирные карманы высшего общества Нового Орлеана. Семья ЛаМонтань происходит из старых денег. Это одна из самых влиятельных семей в Луизиане, и, к счастью для меня, Жерар ЛаМонтань любит играть с гангстерами.
Поддержка имени ЛаМонтань поможет скрыть темные стороны моего бизнеса. Наряду с моим законным инвестиционным бизнесом и империей казино и недвижимости, я также курирую подпольную незаконную деятельность Суверенного Братства.
Наше братство состоит из трёх частей, и каждой частью руководит либо Виталий, либо Адриан, либо я. Пока я курирую наши нелегальные бордели и казино, а также торговлю наркотиками и оружием, Виталий занимается отмыванием денег через наш законный бизнес, такой как казино, клубы, рестораны и публичные дома, которыми мы управляем в Майами, Вегасе и здесь, в Новом Орлеане. Он всегда лучше обращался с цифрами, чем с людьми. Тем временем Адриан управляет казино, открывает новые предприятия и занимается юридической стороной нашего бизнеса. Его люди также оказывают поддержку и действуют как наша группа реагирования.
Наше единство делает нас тремя самыми влиятельными людьми в Америке.
И одни из самых целенаправленных.
— Пожалуйста, — умоляет мужчина передо мной, возвращая меня в настоящее. — Я не знал, что она принадлежит тебе.
Берт Макинтайр уже почти не выглядит человеком, учитывая, сколько плоти ему не хватает. Я бы почти поверил ему, если бы не тот факт, что кто-то заплатил ему двадцать тысяч долларов, чтобы он заставил мою жену выйти на сцену, и пообещал еще сорок тысяч, если он ее изнасилует. Деньги были переведены с офшорного счета на Кайманах, поэтому их невозможно было отследить. Полученное им текстовое сообщение также бесполезно. Это был одноразовый телефон, но тот, кто его купил, не удосужился подделать номер, потому что он вернулся в виде кода города 504.
Жители Нового Орлеана.
— Ложь ни к чему не приведет, Берти, мальчик, — усмехаюсь я, обхаживая его, хищник, кружащий вокруг своей добычи. — Ты разговаривал с кем-то на другом конце этого номера, и я хочу знать, с кем.
— Я не знаю, — плачет он, слезы вытекают из-под его опухших век и смешиваются с кровью и грязью на его щеках. Его губы дрожат, но он по-прежнему ничего не делает, только рыдает, ругаясь вверх и вниз, что понятия не имеет, кто этот человек на другом конце провода. — Их голоса были замаскированы, — бормочет он сквозь отсутствующие зубы и опухшие губы. — Я ничего не могу тебе сказать. Это был не что иное, как электронный робот, говорящий на другом конце провода. Я клянусь.
Опустив кастет, я протягиваю руку назад и хватаю свой девятимиллионный пистолет за поясницей.
— Тогда ты мне бесполезен.
— Кто в Новом Орлеане захочет, чтобы этот извращенец изнасиловал Эвалин? — задается вопросом Хиро, наливая два больших пальца виски «Макаллан» тридцатилетней выдержки в двойной бочке. Не то чтобы я мог много сказать, поскольку я только что налил себе четыре пальца того же самого. Огненная жидкость освещает мне путь в горло, когда я тоже об этом думаю.
— А как насчет того, кто, черт возьми, знал, что Эвелин вообще была в Вегасе? — добавляет Ватару, моя вторая правая рука. — Или что она собиралась быть в этом конкретном клубе в тот конкретный вечер.
Они оба задают правильные вопросы, но на эти вопросы ни у кого из нас нет ответов. Я не могу вспомнить ни одного человека, который хотел бы увидеть, как Эвелин изнасиловали. Это не имеет никакого смысла. Взята в заложники, возможно. Убита, да. У меня много врагов, которые знали о нашей помолвке. Это было во всех газетах, но, насколько известно, наши свадебные планы были отменены, когда она сбежала. Или, как выразился ее отец, ее внезапно вызвали в важную благотворительную организацию в Таиланде, где она должна была преподавать английский язык малообеспеченному сельскому населению.
Что-то, что газеты съели, как углеводы на собрании людей, следящих за своим весом.
Холодные темные глаза Ватару встречаются с моими. Они резко контрастируют с его оливковой кожей, зачесанными назад бирюзовыми волосами и блеклыми боками. Несмотря на свой возмутительный цвет волос, он безупречно одет в сшитый на заказ черный костюм от Dior с белой пуговицей.
Как и его костюм, Ватару видит мир в черно-белых тонах. В его жизни нет места серым областям.
