- Мне не нравится твой рассказ. В нем что-то не сходится.
- А я тебе скажу что. Ты себе в нем и не нравишься! А не сходится у тебя в нем нынешнее, вылезшее из подсознания представление о порядочном человеке, с тем, кем ты был. Всё, иди ложись! Пантелей, тебя шатает!
- Нет, не это. Зачем ты рассказываешь мне о том, каким подонком я был, если можно…
- Нельзя, Пантелей! - истерично хохотнула я. - Из тебя же даже сейчас, когда ты без памяти, лезут замашки той роскошной жизни.
- Неправда.
- Тогда отпусти меня и иди ложись. Мне нужно поднять дочь, иначе она будет долго засыпать вечером, и готовить ужин. Для тебя в том числе, - бросила я ему заманчивый “сахарок”.
“Сахарок” сработал, но только наполовину.
Пантелей выпустил меня из рук. Открыл дверь, слегка пошатываясь вышел из чулана.
Я вылетела вслед за ним, обогнала и поспешила в спальню к детям.
- Я тебе не верю, - прилетело мне в спину. - Скорее всего ты просто не знаешь настоящей причины.
Я не обернулась. Ну хоть не обвинил, что специально!
На секунду мне опять стало стыдно, но уже по привычке воскресила в памяти самоуверенную хамскую улыбку Пантелея рядом с разбитым курятником и стыд отступил.
Валюшка ни в какую не хотела просыпаться. Со всем этим спасением отмороженного ее режим сбился, но вечером его непременно нужно было скорректировать. Поэтому с разрывающимся сердцем я подняла хныкающую дочь, взяла ее на руки и отправилась на кухню.
На кухне меня ждал сюрприз.
Комната была небольшая. Если не сказать, маленькая. В её дальнем углу, рядом со шкафом стояло старое кресло. Я пользовалась им для ночных кормлений дочери до семи месяцев, а потом успокаивала ее ночью же, когда резались зубки. Сейчас у нас был относительно спокойный период и кресло было занято кастрюлями и пластиковыми контейнерами.
Было.
- Я посижу здесь, - сообщил мне его величество “плевал я на рекомендации врачей”, поудобнее пристроил свой зад в кресле и вытянул ноги, слегка задев пирамиду выстроенную из того, что он снял с кресла.
Пирамида качнулась, но устояла.
Хренов архитектор!
Меня нервировала идея такого присмотра. Но сил на противостояние уже не было. Поэтому я без слов обошла стол и принялась раскладывать продукты для готовки.
Все ещё полусонная Валюшка у меня на плече недовольно засопела, а потом и заплакала.
- Сейчас, сейчас, доченька. Твоя кашка уже почти готова, - приговаривала я несмотря на висящего на мне ребенка и ловко орудовала кастрюлькой и банкой.
Но настроение дочери не спешило исправляться, из-за чего я глупо прозевала ее пинок ногой, и банка с остатками свежего молока со звоном упала на пол.
Я выдохнула.
Ничего страшного.
Дело-то житейское.
Подняла глаза и столкнулась с прищуренным и, кажется, осуждающим взглядом Пантелея.
Да какого черта?!
Обошла стол со стороны, не заляпанной растекшимся молоком, подошла к нему и под его увеличившиеся глаза посадила Валюшку к нему на колени, примостив ее щёчку у него на груди.
Дочь моментально вцепилась пальчиками в его кофту, чмокнула губками, ощутив полный покой и затихла.
Я подняла голову. Между мной и лицом Пантелея было не больше двадцати сантиметров. Его взгляд был таким, будто на него бросили ядовитое животное, и он боится пошевелиться, опасаясь смертельного укуса.
- Я не… - начал он, но я была непреклонна.
- Хочешь есть. Помогай.
Глава 11
Времени, чтобы наблюдать за реакцией блудного папаши у меня не было. Я метнулась обратно к столу, быстро наполнила бутылочку дочери приготовленной кашей и…
- Мам, а почему он её держит?! - огрел меня полным негодования вопросом сын.
Я закрутила бутылочку и, не оборачиваясь, ответила сыну:
- Потому что мне нужна помощь. Твоя, кстати, тоже, Саш. Принеси, пожалуйста, веник из туалета.
Сын недовольно засопел, но протестовать не стал, отправившись выполнять мою просьбу. Я же вернулась к Пантелею и вручила Валюше её бутылочку.
Дочь крутанулась, сменив положение, вытянула ножки поверх коленей Пантелея, откинула на него голову, сжала бутылочку двумя руками и довольно зачмокала.
- Просто не шевелись, и она ничего тебе не сделает, - поддела я Пантелея.
- Слушай, Ира. Да что ж ты за мать такая?!
- Нормальная, - вскинулась я, отреагировав на очередное, ещё не выдвинутое обвинение. - А что?
- Нормальная?! Ты видела погоду на улице?!
- Пантелей, - я с опаской посмотрела на в край возмущённого мужчину. - Тебе, наверное, лучше прилечь. Такое бывает на фоне повышения внутричерепного давления, - я протянула руки к дочери, но он одним движением подхватил Валюшку под руку и животик, отгораживая ее от меня локтем.
- Нет, ну если ты проворачиваешь такое регулярно…
- Какое такое?! - не выдержала я.
- Посылаешь ребенка одного на мороз!
- Я?!
- Или это у тебя хобби такое? Спасать замёрзших?
- Пантелей, я не понимаю, что ты несёшь?!
Валюшке совсем не понравился наш разговор на повышенных тонах. Она занервничала, выпустила бутылочку изо рта и от души выплюнула набранную кашу. Белая вязкая масса плюхнулась не только на ее бодик, но и на брендовую кофту Пантелея.
Валя покосилась на испачканную одежду, расстроилась, сморщилась и заревела во весь голос.
- Мам, вот! - в дверях появился Саша с веником.
Пантелей молниеносно посмотрел на него и неожиданно выдал:
- Ты же сказала, что в доме нет туалета.
Да что ж ты такой внимательный!
- А при чем тут туалет?
- При том, что он в дальней части двора, и к нему не протоптана дорога. Он бы не успел туда сбегать, - Пантелей еще раз подозрительно взглянул на Сашу. - Значит, туалет есть в доме!
- Есть, - не стала отпираться я. - Дай мне дочь, - протянула я руки к плачущей Вале.
- И почему ты его от меня скрыла? - и не думал возвращать мне ребенка Пантелей.
- Чтобы не мыть его после тебя, конечно! - прошипела я.
- Ну что-то такое я и подозревал.
- Да неужели?
- Саша, иди сюда, - Пантелей неожиданно повернул голову в сторону сына. - Сейчас ты мне все расскажешь!
Пантелей
В голове по-прежнему дул сквозняк тревожным, завывающим гулом.
Мне нужно было зацепиться хоть за что-то, чтобы понять куда двигаться дальше.
Но кроме знакомого аромата Ирины, не было больше ничего.
И вот наконец-то промелькнул новый момент узнавания.
Саша на мое требование подойти нахмурился, смерил презрительным взглядом и остался стоять на месте.
Могу поклясться, я видел этот взгляд раньше! Он был мне знаком!
А значит, я и раньше вызывал у пацана такие же эмоции.
Но почему?!
Ирина не спешила делиться подробностями. Да она вообще не хотела делиться! Ни туалетом, о котором умолчала, ни дочерью, пытаясь выхватить ее прямо из моих рук!
- Пантелей, ты же понимаешь, что у нас не получится спокойного разговора, если ты продолжишь в том же духе.
- Так перестань нервировать детей! - подсказал я ей дельный совет .
- Я их нервирую?!
- Ну не я же.
Пришлось перехватить дочь, разрывая ее зрительный контакт с матерью.
- Ой ё!
Живописные пятна от каши заляпали не только её, но и меня!
И это было единственное, что нас объединяло.
Я не узнавал дочь.
Вообще.
Никак.
Что было логично. Я, по словам ее матери, никогда ее не видел.
Но должен же я был чувствовать хоть что-то к своему собственному ребёнку?
Рой вопросов метался в башке, требуя четких ответов, но Ирина не торопилась с ответами, и это здорово напрягало. Будто у нее было, что от меня скрывать.
- Не реви. Сейчас мать тебя переоденет и меня заодно, - я поудобнее усадил девочку на руке.
- Во что? У меня нет твоей одежды, - тут же отреагировала Ирина.
- Что-нибудь придумай. Ты же швея.
- Я дизайнер-модельер, - процедила она.
