заветную подпись оказываются сильнее всех моих страхов и ненависти.
Дождавшись удобного момента, когда Ринат увлекся бурным обсуждением с представителями акимата, Пол полностью растворился во внимании бухгалтеров, а Раиса Сембаевна, как никак кстати, отправилась на «срочное совещание» в кабинет с табличкой «Ж» на двери, я подошла к Дамиру, который стоял немного в стороне, разговаривая по телефону. Поняв, что я хочу с ним о чем-то поговорить, он сразу же завершил разговор со словами: «я перезвоню, дорогая».
— Слушаю вас, Динара, — любезно сказал он.
— Дамир Аскарович, не могли бы вы уделить мне минутку? — дрожащим голосом спросила я, указывая взглядом в сторону оранжереи.
— Разумеется, — заинтригованно ответил он и направился в указанное место. — Для вас, Динара, не то что минутки, всей жизни не жалко. — Это неоднозначное заявление, хоть и сказанное в шутку, звучало как флирт. Он что, заигрывает со мной?
Как только мы скрылись из виду остальных, я сняла очки и посмотрела ему в глаза.
— Вы меня узнаете? — спросила я.
По его удивленному и вопросительному взгляду было понятно, что он не узнал меня и не пришёл в эту компанию, чтобы мстить. Не скажу, что я сильно изменилась, просто научилась делать макияж. Очень хочется в свои 24 выглядеть на 24. Но без косметики я вновь превращаюсь в 16-летнего подростка. Невысокий рост, худощавое телосложение и моложавость, унаследованные от бабушки, никак не позволяют мне выйти из этого образа. На работе спасают каблуки, строгая форма и умело наложенный мейкап.
— Мы знакомы? — с удивлением спросил он, ещё шире растягивая свою заинтересованную улыбку.
— Да, мы знакомы! — ответила я, стараясь выглядеть бесстрашной и уверенной. — Более того, мы женаты.
«Это что, шутка такая?» — отчетливо читался вопрос на его лице, отражавшем изумление, больше похожее на насмешку.
— Я — Динара Умарова, — усилившаяся дрожь в голосе предательски выдает мой страх, и я невольно делаю шаг назад, чтобы отдалиться от него, — дочь Анвара Умарова.
Услышав имя отца, лицо Дамира исказилось: насмешка сменилась звериным оскалом, а изумление уступило место гневу. Мышцы на его лице напряглись, дыхание стало тяжелым и рваным, словно у дикого зверя. Глаза налились кровью, пронзая меня тяжелым, почти убийственным взглядом, отчего я чувствую, как холодный пот проступает на спине.
— Ты?! — выдавил он сдавленный рык. — Что ты несешь?! — злобно процедил сквозь зубы. От былой любезности и наигранного флирта не осталось и следа.
— Восемь лет назад наш брак все-таки зарегистрировали! — стойко выдерживая его взгляд, произношу я, но тут же вижу, как он, подобно хищнику, в один шаг оказывается рядом, хватает меня за плечи и резко прижимает к мраморной колонне. Мои легкие мгновенно заполняются запахом его парфюма.
— Этого не может быть! — рычит он мне в лицо.
— Но это так! — настаиваю я. — Я узнала об этом два дня назад, когда хотела подать заявление на бракосочетание, — говорю и мысленно радуюсь, что все еще стою на ногах, гордо задрав голову. Не знаю, откуда взялись эти силы, но внутри меня, словно в жерле вулкана, расплывается лавой внутреннее спокойствие. Он так близко, почти накрыл меня своим громоздким телом, сжигает горячим от гнева дыханием, пронзает испепеляющим взглядом и давит меня своей гнетущей энергетикой. Но я держусь — не растаяла, не сломалась. Весь мой страх, оказывается, был придуман мною. Я внушила себе, что умру, оказавшись рядом с ним. Но ничего такого не происходит. Он хоть и дьявол, но все же из крови и плоти. Гораздо больше и сильнее меня физически, но духом я ему не уступаю.
— Если не верите, можете поехать в ЗАГС или в любой другой орган, где подтвердят эту информацию, — всем своим видом пытаюсь донести до него, что я не шучу и не ошибаюсь. В ответ он молчит, продолжая сверлить меня глазами.
— Мне нужна ваша подпись! — мой голос уже не дрожит, а становится требовательным. — Не бойтесь, я не собираюсь отбирать у вас всё, — я даже усмехаюсь. — Это всего лишь заявление на развод.
Его пальцы, все ещё сжимают мои плечи, но я чувствую их дрожь. Я вижу смятение на его лице. Замечаю тень сомнения на его губах. И, несмотря на его бешеный взгляд, читаю в глазах растерянность. Он не понимает, как реагировать на услышанное. Отпускает одно моё плечо, но все еще удерживает другое.
— С-с-сука! — злобно выдает он, ударив кулаком по колонне над моей головой.
Я опять мысленно усмехаюсь, воспринимая это как злость в адрес сотрудника ЗАГСа, который спутал ему все карты. Хотя я всё ещё стою, прижатая к колонне, стараясь сохранить остатки гордости, ощущаю, как внутри меня поднимается странная смесь облегчения и победы. Этот человек передо мной, такой жестокий и грозный, теперь кажется потерянным, словно хищник, которого неожиданно ранили в самое сердце. Его глаза скользят по моему лицу, как будто пытаются найти хоть малейший намек на ложь или хитрость. Я вижу, как взгляд останавливается на моих губах и зависает.
— Скажите, куда и во сколько подъехать завтра. Я привезу бланки заявлений на развод, вам нужно будет только подписать. Нас разведут в тот же день, — спешу сообщить ему скорейший выходе из этого дерьма под названием «брак». — У нас нет ни детей, ни совместно нажитого имущества, ни претензий друг к другу.
Он молчит, а я продолжаю, чувствуя, как с каждым словом набираю уверенность:
— Если хотите, вместо меня приедет другой человек. Вам не придется выносить мое присутствие и дышать одним воздухом со мной.
Минутное замешательство оказалось блажью. На этот раз Дамир натянул маску безразличия и пренебрежения.
— А ты изменилась, — на лице мужчины появляется издевательская ухмылка. — Раньше была такой робкой и невинной, смотрела на меня своими наивными, глупыми глазками.
— Нет, раньше я была лживой и алчной тварью, готовой на всё ради денег, — поправляю его с иронией, которую никак не удается сдержать. Эти слова, сказанные им когда-то, вновь зазвучали в голове. — Но сейчас я поняла, что не в деньгах счастье, и встала на путь исправления, — вновь замечаю смятение на его лице. — Дамир Аскарович, пожалуйста, давайте, не будем ворошить прошлое. Признаю, я была чудовищем, причинила вам много горя. — Да, блин, Дина, куда тебя несет? — Вы мне отомстили. Сейчас я ни на что не посягаю, только на вашу подпись, так как не заслуживаю значиться женой такого благородного и справедливого человека, как вы. От нашего развода вы не потеряете ни копейки. Даже госпошлину я сама оплачу.
Похоже, он совсем охренел: стоит и смотрит, как истукан.
