– Хватит, Даника. Это все уже в прошлом. Все будет хорошо.
– Теперь я понимаю, почему он ничуть не расстроился, когда я переехала сюда. Он ненавидел это место и, по-моему, облегченно вздохнул, когда я рассказала ему о тебе, – прошептала Даника.
– Может быть, он держал это в себе, но его, конечно, это тоже угнетало.
– Ты что, сочувствуешь ему?
– Но это ты была замужем за ним, а не я. Твои страдания легко объяснить, а я вовсе не пытаюсь его оправдать. Честно говоря, я думаю, что он просто использовал тебя, – продолжал он. – Ты была для него словно палочка-выручалочка. Неудивительно, что он пришел в ярость, когда ты попросила у него развод. Ты была для него отличным прикрытием. Пока ты была его женой, никому и в голову не могло прийти заподозрить его в чем-либо недостойном.
Даника перевернулась на бок и поджала ноги. Внутри у нее все горело.
– Просто не могу поверить, – прошептала она. Перед ее глазами мелькали отвратительные образы. Вдруг она истерически расхохоталась: – Господи, что будет, когда обо всем узнает мой отец! Подумать страшно!
– Он будет потрясен так же, как и ты. Это же понятно.
– А он об этом узнает? Это выйдет наружу?
– Многое зависит от адвоката Блейка. В официальном обвинении подробности могут и не фигурировать. Нет ничего противозаконного в гомосексуальной связи двух взрослых людей. Насколько я понимаю, только мы четверо знаем о связи между Харленом и Блейком. Чилла, конечно, будет молчать. Если только ей одной известно, кто скрывался под именем Робина… Теперь многое становится ясным. Вот почему он обратился именно к Чилле. Стоит только вспомнить о том, какие отношения были между нашими родителями… Робин рассчитывал, что Чилла вцепится в этот материал, как только узнает имя героя этой истории.
Но в данный момент Данику меньше всего беспокоили трения между Бьюкененом-старшим и ее отцом.
– Как ты думаешь, Мэгнуссон действительно желал разоблачения Блейка?
– Если после того, как они перебрались в Вашингтон, Блейк его отверг, то вполне вероятно. Однако Мэгнуссон никогда не называл Чилле имя Блейка. Так что, возможно, между ними ничего и не было.
Но Данику нельзя было обмануть.
– Нет, – твердо сказала она. – Слишком много указывает на это.
Майкл кивнул, но он смотрел на дело непредвзято.
– Теперь, когда Харлена уже нет в живых, мы вряд ли узнаем истину. Не думаю, что подробности о гомосексуальных отношениях вообще всплывут во время судебного разбирательства. Если только адвокат Блейка не решит использовать это как смягчающий мотив…
– Господи, надеюсь до этого не дойдет! – Смех Даники был близок к истерике. – Что за ирония судьбы! Когда отец предостерегал меня от знакомства с тобой, он говорил, что ты можешь очернить нашу семью, а случилось совершенно противоположное. Если история с Блейком выплывет на поверхность, отец не переживет!
Ей хотелось забиться в угол, спрятаться, исчезнуть. Ее тяготило даже присутствие Майкла.
Майкл почувствовал это, но решил не оставлять Данику одну. Он нежно обнял ее и как мог попытался успокоить.
– То, что совершил Блейк, не имеет к тебе никакого отношения. Когда он на тебе женился, то, может быть, и сам ни о чем таком не подозревал. «Голубые» активизировались лишь в последние десять лет. Наверное, он долгое время сдерживал в себе эти наклонности… Многие мужчины живут двойственной жизнью. Они даже по-своему счастливы в браке.
– Но наш брак не был счастливым. Куда я только смотрела?! Представь себе, я даже подозревала его в связи с другой женщиной. Неудивительно, что он так изумился этому предположению! – Она застонала. – Какая же я была дура! В тот раз я буквально набросилась на него…
– Что-что? – не понял Майкл.
– Два года тому назад, когда мы в последний раз занимались любовью… – начала она, поднимая глаза. – Он не прикасался ко мне несколько недель. Я тогда только познакомилась с тобой. Я испугалась, что влюблюсь в тебя. Я бросилась к Блейку и практически изнасиловала его. – В ее глазах заблестели слезы. – Но при этом я думала о тебе, Майкл! А о ком думал он?
Майкл сжал ее в объятиях. Ее слезы разрывали ему сердце.
– Не мучай себя, милая. Не стоит!
– У меня не было к нему никакого влечения, – призналась она. – Не больше, чем сейчас. Мы вообще нечасто занимались сексом. Теперь я понимаю почему. И поэтому так злюсь! Он должен был мне все честно рассказать. Когда я сказала ему о тебе, он должен был позволить мне уйти. Он не имел права мешать нам!
– Я тоже зол на него, милая. Поверь! Но что толку злиться? Нам нужно думать о будущем. Тебе нужно думать о будущем!
– Но я не хочу об этом думать. Ты сам знаешь почему.
Он понимал Данику. Конечно, она будет рядом с Блейком сейчас, когда на него свалилось это испытание. Это ее долг. По крайней мере до тех пор, пока не закончится судебное разбирательство. Майкла, естественно, такая перспектива пугала. Но он понимал, что теперь Блейк в глазах Даники – жертва обстоятельств.
Когда Данике стало полегче, они вышли из спальни. Чилла и Джеффри уже успели убрать со стола и приготовили кофе. Чилла настояла, чтобы Даника выпила чашку чая, а потом увела ее на веранду. Мужчины остались в доме.
– Ну что ты об этом думаешь? – спросил Майкл Джеффри.
– Теперь у нас есть мотивы преступления, – ответил тот. – Если Линдсей и Мэгнуссон состояли в гомосексуальной связи, то Мэгнуссон вполне мог повлиять на Блейка и протащить незаконный контракт. Нам известно, что у него были соответствующие контакты. Линдсей мог и не знать, что это был за груз. Именно из-за их отношений он и предоставил Мэгнуссону чрезмерную свободу действий… Несколько месяцев назад у меня был разговор с Блейком. Он утверждал, что целиком и полностью отвечает за свою компанию и в курсе всего, что в ней происходит. Конечно, он явно преувеличивал. Он очень самолюбив.
– Значит, ты думаешь, Мэгнуссон мог обвести его вокруг пальца?
Джеффри покачал головой.
– Вообще-то, мне кажется, что он прекрасно все знал. По крайней мере, на всех документах стоит его подпись. Впрочем, именно на этом он может строить свою защиту. Так или иначе, вряд ли мы узнаем правду.
Почти то же самое Майкл говорил Данике. Мэгнуссон был в этой истории ключевой фигурой – теперь он мертв.
– Как ты полагаешь, – словно через силу проговорил Майкл, – имеет Линдсей какое-то отношение к убийству Мэгнуссона?
– Не думаю. В этом случае многое не сходится. Насколько я знаю, Линдсей крепко держался за свое кресло. Когда убили Мэгнуссона, ему уже было известно, что начато соответствующее расследование. Вряд ли он так глуп, чтобы желать его смерти. Он крепко стоял на ногах, пользовался всеобщим уважением. Даже если его беспокоило, что в обвинительном акте будет фигурировать его имя, то в любом случае сознавал, что его слово будет иметь куда больший вес, чем показания Мэгнуссона. Убийство все круто изменило. Ему не было смысла так рисковать.
