как пропасть между нами тоже уменьшается каждый день.
Когда-то я была уверена, что мне никогда не удастся забыть все плохое. Но за эти два месяца, своими действиями, поступками, словами, Марат умудрился если не стереть из моей памяти все плохие воспоминания, то по крайней мере, обернуть их плотным туманом из любви и заботы. Так что если хорошенько покопаться, то конечно, я обнаружу в недрах памяти всю боль и мучения, которые мы друг другу причинили, но зачем это делать? Зачем пытаться насильно лишать себя счастья, с мазохистким наслаждением смаковать его ужасные поступки, разбирать по крупицам свои…
Я больше не хочу играть в игру “а что, если”. Она мне больше не интересна. Мне гораздо важнее, что здесь и сейчас я счастлива и я знаю, что мы оба готовы на все лишь бы заменить все темные воспоминания светлыми.
— Здесь? — расширяю глаза, когда он паркуется в небольшом дворике в центре города. — Ты же хотел купить дом, с чего вдруг мы теперь смотрим квартиры?
— Мы смотрим не квартиры, а помещения для аренды на первом этаже, принцесска.
— Неужели ты так сильно потратился, что на покупку денег не хватает? — смеюсь, все еще пребывая в уверенности, что он шутит. — Могу одолжить тебе немного, у меня, по слухам, неприлично большое наследство.
— Спасибо за предложение, — смеется он и целует меня, открыв дверцу машины с моей стороны. — На покупку тоже хватает, не переживай. Но сначала надо, чтобы ты дала добро.
Гадая что он имеет в виду я иду вслед за ним вдоль ярких витрин магазинов, офисов и детских центров на первом этаже огромного здания. Марат останавливается перед стеклянной дверью и даже слегка кланяется, приглашая меня внутрь.
Мы входим в просторное помещение с белыми стенами и светлым ламинатом на полу и Скалаев деловито предлагает:
— Вот эту часть можно отгородить под раздевалки, — кивает он влево. — Здесь сделаем респешн, вон там санузел. Остается примерно сто квадратов, в твоих расчетах было меньше, но я ведь прав, что в этом случае — больше равно лучше?
— В моих расчетах? — слегка хмурюсь, пытаясь понять о чем он говорит.
— План по захвату мира, принцесска, — подмигивает он. — Помнишь, все твои расчеты для аренды балетной студии? Я выбрал все по твоим параметрам, единственное, площадь чуть больше.
— Ты помнишь все параметры? — мне кажется, от удивления мой рот еще не скоро захлопнется. Когда-то он, действительно, нашел блокнот с моими расчетами, тогда это был даже не план, а просто мечта… открыть свою балетную студию. Но тогда я знала, что единственное будущее, которое меня ждет — это МиКрейт, поэтому и расчеты делала исключительно в качестве хобби. А вот Марат все запомнил и сейчас, спустя восемь лет собирается воплотить мою мечту в жизнь.
— Это так…, — от нахлынувших эмоций слова застревают в горле и выходят из меня какими-то полу всхлипами. Я знаю, что сейчас у меня достаточно денег для того чтобы открыть с десяток танцевальных студий и, наверное, рано или поздно я бы к этому пришла. Но из-за переполоха в МиКрейте, грандиозных изменениях в личной жизни и просто из-то того, что моя жизнь перевернулась с ног на голову, мне определенно было не до этого. Мне было не до своей мечты…
— Это так мило, Марат, — улыбаюсь я.
— Это еще не мило, — на полном серьезе заявляет он. — Мило будет сейчас, принцесска.
После этих слов он достает что-то из своего кармана и падает на одно колено.
— Выходи за меня замуж. По-настоящему.
Пять лет спустя
— Вот, теперь порядок, — киваю сыну, поправив галстук. Не думал, что “я сама” его младшей сестры настолько заразительно, что он попросит о моей помощи только когда уже завяжет бедный галстук в какой-то невообразимый узел.
— Спасибо, пап, — бросает Тимур и убегает в другую комнату, а я понимаю, что мое сердце все еще пропускает удар каждый раз, когда он называет меня так. Интересно, это когда-нибудь пройдет? Вряд ли… У меня было пять лет для того чтобы привыкнуть и тем не менее, каждый раз это слово, минуя мозг, проникает в самое сердце.
До сих пор помню как меня бил мандраж, когда мы с Алисой решили рассказать Тимуру правду о том, что я его настоящий отец. Принцесска тогда загорелась идеей показать ему мои детские фото и посмотреть увидит ли он сам сходство, но пришлось ее разочаровать — у меня не сохранилось ни единой фотографии того периода. Поэтому, пришлось действовать по-старинке — просто поговорить.
И да, не скажу, что это было легко. Где-то в душе я надеялся, что выслушав рассказ, Тимур в привычной своей манере пожмет плечами и выдаст что-то вроде: “да я и так уже догадался”. Но разумеется, этого не произошло. Он хмурился, задавал вопросы, снова хмурился и в конце строго спросил:
— А ты снова не уйдешь?
Тогда слова давались мне с большим трудом, поэтому я в основном отчаянно мотал головой и повторял как заведенный “никогда, никогда, никогда”, в то время как Алиса объясняла сыну, что я просто не знал о его существовании и, конечно, никогда их не брошу. И с тех пор не прошло и дня когда я бы не подтверждал свои слова поступками и отношением. Уверен, сейчас ни у Тимура, ни у Алисы не возникает сомнений в том, что мы будем вместе. Навсегда.
— Время. Пора, — подхватываю на руки Ярославу, ожидая, что она тут же начнет протестовать, что дойдет до машины сама, но вместо этого она мертвой хваткой вцепляется в мою шею и прижимается губами к щеке, оставляя там смачный след от фруктового пюре.
— Я тоже балерина, — заявляет она, одергивая оборку балетной пачки. — И у меня тоже будет свой концерт.
— Разумеется, — поддакиваю я. — Ты непременно будешь примой-балериной.
— Нет, я буду как мама, учить других.
— Можно, вообще, совмещать, — вклинивается Тимур, догоняя нас. — А по вечерам певицей, как ты на прошлой неделе хотела. А до этого ты заявляла, что будешь актрисой. А еще до этого…
— Хватит, хватит, — даже не пытаюсь сдержать улыбку. — Что ж поделать, у твоей сестры много талантов. Не все способны
