Греховная нотка в его голосе посылает разряд тепла прямо к моему клитору и с тихим стоном я киваю. Он целует уголок моего рта, сжимая задницу, чтобы прижаться ко мне.
Ухмыляясь, я стягиваю с себя топ и позволяю ему развеваться на песке, ощущая каждую унцию свободы, на которую я претендовала. Мне больше не нужно регулировать себя или делать то, чего я не хочу. Нет репутации, которую нужно поддерживать, или ожиданий, которым нужно соответствовать. Я могу жить на ветру, с Фоксом рядом, где счастлива больше всего.
Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в горло, потом ниже, в грудину, а затем берет в рот один из моих сосков. Волны разбиваются о берег, а над головой проносится пеликан. Беззаботный смех вырывается и его губы снова двигаются вверх и касаются моих.
Откидываюсь назад, но его рука поднимается и хватает меня за горло, притягивая обратно.
— Я еще не закончил с тобой, — шепчет он дымным, соблазнительным тоном, прежде чем снова поцеловать меня, на этот раз глубже. — И никогда не закончу.
— Я вся твоя, и ты мой.
Он берет меня руками и ртом, пока у нас не остается новое воспоминание о Калифорнии, первое из многих, где он заставляет меня чувствовать себя дикой на пляже.
Я счастлива, удовлетворена, гоняясь за прихотями и путешествуя, и начинаю открывать те части себя, которые слишком долго жили глубоко внутри, игнорируемые до сих пор.
Свобода вызывает привыкание после того, как я так долго обходилась без нее, надеялась и желала ее. В моем сердце зажигается свет каждый раз, когда ветер шевелит мои волосы, с каждым выбором, который я делаю для себя. И что еще более приятно — делать все это с человеком, который владеет моим сердцем — с ним.
ФОКС
1 год спустя
Южная Калифорния подходит нам обоим так, как я и представить себе не мог. Как будто наши сердца знали, что это будет наш дом, как только мы впервые ступили на землю штата все эти годы назад во время совместного семейного отпуска, а затем проводили каждую минуту, скучая по нему, пока не добрались сюда в конце нашего путешествия прошлым летом.
Мэйзи превратила свою тоску по Тихому океану в браслет с маленькими камешками, которые нашел для нее, чтобы сохранить память, а я впечатал ее в свою кожу и искал утешения в туманной бухте в штате Мэн, пока не вернулся к ней.
Кисмет, как сказала бы моя девочка. Она заставила меня поверить в судьбу.
Мы сделали именно то, о чем мечтали в моем переоборудованном складе в Риджвью — она открыла студию йоги, выходящую прямо на пляж, а у меня есть мастерская — гараж, где я провожу время, делая все, что создают мои руки по инстинкту. Чаще всего я думаю, что формы, которые создаю из найденных материалов, напоминают мне Мэйзи, как и та вещь, которую мы держим в спальне нашего бунгало в нескольких кварталах от береговой линии.
Вытирая жирные руки о тряпку, я отхожу от классического Камаро — 67 — го года, который настраивал для клиента, пока Мэйзи проводила утренние занятия в студии, я хочу закончить и опередить ее и вернуться в дом, чтобы подготовить свой сюрприз. У меня сводит живот при мысли о том, что запланировал, и я бросаю грязную тряпку на скамейку вдоль стены.
Я умываюсь и закрываю магазин, выходя на аллею, которая соединяется с главной улицей Венис-Бич. Идя по бульвару, я затягиваю волосы в маленький узел с помощью одной из заколок, которую украла с подноса тумбочки Мэйзи и выковала из куска меди, найденного в антикварном магазине. Она становится длинной, но Мэйзи это нравится.
Прогулка обратно к нашему бунгало недолгая. Крыльцо засажено растениями, ветряными колокольчиками и парой бездомных кошек, которых мы однажды прикормили и которые остались здесь. Я наклоняюсь, чтобы потрепать пухлое оранжевое ухо, и улыбаюсь, когда он ударяется головой о мои костяшки.
— Сегодня большой день, — говорю ему, отпирая дверь.
Бросив быстрый взгляд на часы, я понимаю, что у меня как раз достаточно времени, чтобы принять душ, прежде чем она отправится домой из своей студии йоги. Я спешно принимаю душ, не надевая рубашку и выходя в переднюю комнату в одних джинсах с прорехами на коленях. Выйдя на улицу, я сорвал одну из диких ромашек из нашего сада, положил ее на журнальный столик рядом с стопкой журналов и прикрепил к стеблю последний штрих.
Я долго искал кольцо, а потом меня осенило, я должен была его сделать. Мэйзи никогда не была девушкой, которую волнуют бриллианты, она с удовольствием делает браслет или ожерелье из камней, в которых находит смысл. Ювелирные украшения не были тем, чем я занимался раньше, но Мэйзи — моя муза, и я чертовски горжусь тем, что сделал.
Кольцо, которое я создал, — это она, я, мы. Золото и серебро переплетаются, придавая ему форму, обвиваясь вокруг двух камней, один из которых — ее любимый кристалл, аметист, а другой — маленький кусочек полированного морского стекла, который я подобрал для нее — оба мы нашли во время прогулки по пляжу. Вокруг камней я сформировал золотые лепестки из кованого металла.
Ее приглушенный голос, воркующий с кошками на крыльце, заставляет меня сидеть прямо на диване и несмотря на душ, мои ладони вспотели. Я вытираю их о джинсы и жду, когда она войдет в дверь.
— Я дома, — зовет она.
— Я здесь.
На моем лице появляется теплая улыбка, и провожу языком по нижней губе. Мне нравится эта красивая девушка. Ее светло-каштановые волосы убраны в узел, а свободный тренировочный топ открывает загорелую кожу, которую так и хочется попробовать. Я никогда не могу насытиться.
Мэйзи бросает ключи в миску, которую я приготовил, и с довольным вздохом присоединяется ко мне на диване. — Как прошло твое утро? Ты закончил работу над Камаро
— Почти. Моя рука перекидывается через ее плечо. — У меня есть кое-что для тебя.
— Да?
Я указываю подбородком на стол, где ждет ее ромашка. Она издает радостный звук и берет ее в руки. Каждый день в течение последнего года я дарил ей цветок, который сорвал.
Кольцо соскальзывает со стебля, и она ловит его быстрыми рефлексами, прежде чем оно падает на пол.
— Эй, это… — Мэйзи прерывается, когда внимательно рассматривает кольцо в форме ромашки на своей ладони.
Ее взгляд переходит с цветка на кольцо, которое сделал специально для нее, на меня, когда я опускаюсь на пол на одно колено, притягивая ее к себе, чтобы она села на мое бедро. Ее руки автоматически обхватывают мои плечи, рассеянно прослеживая татуировки. Эти великолепные лесные глаза расширяются.
— О. — Это вырывается с удивленным вздохом.
Мой взгляд перескакивает с одного на другого. — Я давно обещал, что однажды женюсь на тебе, потому что ты моя ромашка. Что скажешь?
Дыхание Мэйзи сбивается, и она впивается пальцами в мои мышцы и ее рот искривляется в широкой ухмылке. — Я говорю — да.
Колодец счастья переполняет мою грудь, и я прижимаю ее к себе, выпуская короткий смешок на ее волосы.
— Это ты сделал? — спрашивает она, когда я откидываюсь назад.
— Тебе нравится?
— Мне нравится. — Ее взгляд теплый и ласковый, когда она наклоняет кольцо из стороны в сторону, чтобы изучить детали, которые я в него вложил. — Я узнаю камни. Оно идеально.
Я прижимаюсь к ней, чтобы поцеловать, сомкнув пальцы над кольцом. Прижавшись лбом к ее лбу, мы оба смотрим, как я надеваю обручальное кольцо на ее палец.
— Ты идеальна, маленькая ромашка, — пробормотал я. — Ты делаешь меня счастливым.
Она издает мягкий, ласковый звук, и я поднимаюсь, усаживая ее обратно на диван с ней на коленях.
— Ну что, закрываемся, да? — нахально спрашивает Мэйзи.
Шлепаю ее по бедру с низким рычанием. — Ты с восьми лет знала, что я хочу на тебе жениться.
— Да, до того, как ты решил возненавидеть меня на десять лет.
— Даже тогда я хотел тебя, детка. Особенно тогда.
Она обхватывает лицо одной рукой и утыкается носом в мое.
Мой телефон вибрирует, и я достаю его из заднего кармана. — Это, наверное, Лукас или Кольт. Они знали, что сегодня тот день, когда я задам тебе вопрос и не оставят нас в покое, пока я не сообщу им, как все прошло.
