на комод.
— Ты не должна рассказывать Джейку.
Ее лицо искажается в обиде.
— За кого ты меня принимаешь? Тебя не было в Кавела-Бэй, — указывает она.
— Нет. Я была с Матео.
— Я так и знала!
— Тише!
Подруга складывает руки вместе и прижимает их к подбородку.
— Расскажи мне все.
Я выдыхаю и рассказываю ей все, что произошло, с тех пор как он нашел меня под дождем. Ее единственная реакция — это случайное «о, боже» или крошечный писк от волнения.
— Я не знаю, что у него за дела с Грантом или остальными людьми в этом доме, но он намерен держать нас в тайне. Он говорит, что это для того, чтобы защитить нас, что бы это ни значило.
— Ты не можешь сейчас прикасаться к Гранту.
— Знаю, и не хочу этого. Ненавижу то, что не честна с ним. Это кажется… мерзким.
— Ох, пожалуйста. Он не может предъявлять тебе никаких претензий. Парень флиртует с каждой женщиной в пределах досягаемости.
— Да, но, по крайней мере, он честен. Я солгала ему о том, где была сегодня. Хотела бы я сказать ему правду.
— Если тебе действительно нравится Матео, я думаю, тебе нужно дать ему время. Между ним и остальными есть определенная вибрация, а мы — новички. Мы здесь всего на две недели, а потом уходим. И не можем требовать ответов.
— Верно. — Чувство страха сжимает мое горло. Смогу ли я поддерживать какие-либо отношения на расстоянии? Какие отношения мы сможем поддерживать, живя такими разными жизнями на разных концах света? Я говорю себе, что это проблема для другого дня.
— Я скажу Джейку, что мы хотим устроить девичник. — Она грызет ноготь большого пальца и расхаживает по комнате. — Что я чувствую себя виноватой за то, что не проводила с тобой больше времени. И спрошу его, может ли он переночевать у Гранта.
Я обнимаю ее, заваливая нас обоих на нижнюю койку Гранта.
— Спасибо!
— Не за что, — хрипит она. — Я не могу… дышать.
Я скатываюсь от нее, и она встает, поправляя одежду.
— Если уж на то пошло, я вижу, как сильно тебе нравится Матео. — Ее улыбка становится грустной. — Жаль, что ему придется жить за четыре тысячи миль.
— Восемь тысяч, если я доберусь до Италии.
— Черт. — Она притягивает меня к себе и обнимает. — Тем больше причин, чтобы сделать эти несколько дней особенными.
С этими словами подруга оставляет меня одну в комнате Гранта.
— Уходи! — кричит Куинн в сторону двери, откуда доносился стук.
После того, как она оставила меня в комнате Гранта, я перенесла свои вещи в комнату Джейка. Все свои вещи. Когда она вернулась наверх и нашла меня там, то показала мне большой палец вверх и заперла нас вместе внутри. А потом помогала мне сортировать фотографии для портфолио.
— Впусти меня, — говорит Грант из-за двери. — Всего на минуту.
Мы смотрим друг на друга. Куинн приподнимает бровь, как бы спрашивая «что ему сказать?».
— Мы… голые! — кричу я.
Выражение лица Куинн меняется на «это лучшее, что ты могла придумать?».
«Что?» — спрашиваю я одними губами.
На этот раз стук сильнее.
— Знаешь, от этой информации я просто хочу выломать эту гребаную дверь.
Выражение лица Куинна становится жестким.
— У нас девичник, Грант! Никаких мальчиков! — Она качает головой и отворачивается к экрану моего ноутбука, пока я открываю следующую серию изображений.
Стук прекращается, и за дверью становится тихо.
— Наконец-то парень понял намек, — шепчет она. — И вот эта. — Она указывает на снимок радуги, который я сделала ранее.
— Мне тоже очень нравится этот снимок.
— Выглядит так, будто ее отфотошопили.
Гордость раздувается в моей груди, но обрывается, когда мы слышим щелчок дверного замка.
Мы поворачиваемся как раз в тот момент, когда Грант открывает дверь и заходит внутрь.
— Какого хрена? — громко говорит Куинн.
— Лгуньи! — Он показывает на нас. — Вы не голые.
Лицо Куинн вспыхивает от гнева.
— Я сказала, никаких мальчиков!
Его брови высоко поднимаются на лоб.
— Ты видишь мальчика, когда смотришь на меня? — Он подмигивает с дерзкой ухмылкой. — Я так и думал.
— Ты взломал замок? — Я встаю с кровати и готовлюсь физически вышвырнуть его.
— Полегче, — говорит он, поднимая руки с фирменной улыбкой на красивом лице. — Я просто хотел пожелать спокойной ночи.
Мой желудок словно налился свинцом из-за такого дерзкого нарушения личного пространства.
— Спокойной ночи. А теперь уходи.
Парень делает шаг ко мне, и я инстинктивно отстраняюсь. Он смотрит на пространство между нами, затем поднимает вопросительный взгляд на меня.
— Я просто хотел поцеловать тебя на ночь, ну, знаешь, как вчера вечером. — Он смотрит вниз, на мои бедра, как бы напоминая мне, где целовал меня прошлой ночью.
Стыд, бурлящий в моем нутре, соперничает только с яростью, которая накаляет меня изнутри.
— Если бы мне было что-то нужно от тебя, я бы открыла дверь, когда ты постучал. Ты игнорируешь мои желания, врываешься сюда и ждешь, что я поцелую тебя за это?
Игривость в его выражении лица спадает, и я вижу, как в его голубых глазах мелькает что-то опасное.
— Я был нужен тебе прошлой ночью…
— Ну, теперь ты мне не нужен.
— Просто уходи, — говорит Куинн. — Ты ведешь себя как придурок.
Грант моргает и поворачивается к Куинн.
— Может быть, я поцелую твою подругу вместо этого.
— Убирайся, — усмехается Куинн.
— Твоя потеря. — Он нависает над нами, как будто ему нравится разница в размерах и устрашение, которое приносит его рост. — Приятных снов, дамы.
Почему он говорит это как угрозу?
Грант выходит через открытую дверь и не закрывает ее за собой.
Куинн сползает с кровати, закрывает дверь, запирает ее и подтаскивает стул,
