не наполняюсь пулями сразу, я говорю себе сделать вдох.
В комнате такое же тусклое освещение, как и в зале, но этого достаточно.
Достаточно, чтобы увидеть небольшой стол и стулья, пару двухъярусных кроватей, кухоньку в углу.
Но я не могу смотреть ни на что из этого. Потому что на меня смотрят с другой стороны комнаты три женщины.
Ганс
Крик Кармины о подмоге отвлекает мое внимание от человека, которого Неро только что застрелил в сердце.
Она должна доставить Кассандру в безопасное место.
Со стороны ее крика раздается еще одна очередь выстрелов, затем все стихает.
Мужчина, распростертый на полу, вытягивает руку в сторону, доставая пистолет, который лежит прямо у него под рукой.
Проходя мимо, я вращаю меч в руке и рассекаю его плечо, перерезая сухожилия и плечевую артерию.
Я еще не видел Габриэля. Но я знаю, что он близко. Я могу, черт возьми, почувствовать это.
Когда я поворачиваю за угол в главный зал, я вижу Кармину и трех ее бойцов — необходимую ей поддержку.
«Где она?» — рявкаю я, убирая катану обратно в ножны.
Кармина указывает на лестницу, ведущую в подвал.
Кэсси
Мое сердце подбирается к горлу.
Я знала — я знала, что я могу здесь найти. Но опустошение от того, что я их вижу, от того, что они настолько реальны…
Мои глаза наполняются слезами, и я опускаю пистолет.
Фрейя, должно быть, находилась в такой комнате.
«Мы…» Мне приходится сглотнуть. «Мы здесь, чтобы помочь».
Женщины — ближе по возрасту к Фрейе, чем ко мне — все смотрят на меня, а затем переводят взгляд мимо меня в пустой коридор.
«Нас больше», — обещаю я. «Я не… извини».
Я подавляю рыдания. Им не нужно мое сочувствие.
Им нужно, чтобы я держалась молодцом.
«Пойдем с…»
Прежде чем я успеваю закончить, в дальнем конце комнаты открывается дверь, которую я не заметила, и входит Габриэль Марку.
Я вскидываю пистолет, неуверенно целясь в него, и придерживаю его левой рукой.
«Разве это не мило?» Он делает угрожающий шаг вперед.
«Стой!» Мой голос хриплый, но я кричу его так громко, как только могу, и продвигаюсь дальше в комнату, вставая между Габриэлем и женщинами.
Я не могу сделать многого. Но я могу сделать это.
«Что?» — смеется он. «Ты собираешься хладнокровно убить меня, безоружного человека?» Он качает головой. «Ты не такая, как женщины наверху. Перестань притворяться». Он делает еще один шаг вперед и указывает на женщин позади меня. «Это не про тебя».
Я думаю о том, как Ганс держит меня, словно боится потерять.
Я думаю о трех одиноких могилах где-то в этой пустыне.
Я думаю обо всех женщинах, чьи голоса никогда не услышат.
И я думаю о том, насколько лучше станет мир без этого куска дерьма.
«Нет, это не обо мне, — я вздыхаю. — Но эта борьба принадлежит всем нам».
Я нажимаю на курок.
Ганс
В подвале раздается выстрел, и я бросаюсь вслед за кровью, размазанной по полу.
Кассандра.
Я хочу выкрикнуть ее имя. Я хочу кричать.
Но моя грудь так сдавлена, что я не могу издать ни звука.
Она уже истекает кровью.
Она уже ранена.
Когда я поворачиваю за угол, мои ноги летят подо мной.
Прямо передо мной открытая дверь, и я клянусь, что отдам за нее жизнь, лишь бы с ней все было в порядке.
Пистолет в моей руке дрожит. Впервые за двадцать лет я дрожу.
С ней все должно быть в порядке.
Я готовлюсь к этому, подходя к двери.
Но я не готов.
В центре ужасной комнаты, между человеком, за которым я гоняюсь уже два десятилетия, и еще тремя его жертвами, стоит Кассандра.
Ее руки вытянуты вперед. И она сжимает пистолет, направленный на Габриэля.
И на его груди распускается кровь.
Кассандра прицеливается, совсем чуть-чуть. «Это за Фрею».
Она стреляет.
За Фрею.
Когда я наблюдаю, как пуля пронзает лоб Габриэля Марку и выбивает затылок, из моей души вырывается целая жизнь вины и мучений.
Кровь и серое вещество вылетают через открытую дверь позади него.
Готово.
Мир вокруг меня меняется.
Это действительно сделано.
Моя прекрасная Бабочка положила этому конец.
Она взяла мое бремя и сделала его своим.
Перед моими глазами вспыхивает лучезарная улыбка моей сестры.
Образы моей семьи, моих родителей и Фрейи, сидящих за завтраком, мелькают в моем сознании.
Воспоминания о времени, когда мы все были счастливы, возвращаются.
Напоминания о том, кем они были раньше…
Видение того, как я веду своих детей на могилы их бабушек и дедушек, прижимает меня к дверному косяку.
Я их не посещал.
Я не мог вынести встречи с ними, пока не положу этому конец.
Мертвое тело Габриэля Марку падает на пол.
Все кончено.
Моя семья наконец-то может отдохнуть.
И я тоже могу.
Из-за нее.
Кэсси
«Бабочка».
Услышав шепот Ганса, я бросаю пистолет и оборачиваюсь.
Я не успеваю сделать и шага, как он уже тут как тут. Его сильные руки обхватывают меня, и он прижимает меня к своему телу.
Я обнимаю его за шею и обхватываю ногами его бедра.
Мой Ганс.
Он здесь. Прямо здесь.
За Гансом в комнату входят Кармина и несколько ее солдат. Двое из них переступают через труп Габриэля, чтобы проверить комнату, из которой он пришел, в то время как Кармина и остальные идут к трем женщинам, которые все еще стоят вдоль стены.
«Спасибо», — шепчет Ганс мне в шею, крепко прижимая меня к себе. «Спасибо, Кассандра. Моя девочка. Моя бабочка».
Он снова и снова благодарит меня, а мне остается только прижиматься к нему и плакать, уткнувшись ему в плечо.
Слезы облегчения.
Слезы от страха, который я чувствовала.
Слезы всех женщин, которым пришлось пережить слишком многое.
Я крепче обнимаю Ганса.
Я не знаю, как он справлялся со всем этим в одиночку. Но больше никогда. Больше никогда.
«Я люблю тебя», — выдавливаю я слова.
Он прижимает меня к себе так, что становится трудно дышать. «Я так чертовски сильно тебя люблю».
В ответ на его ругательства, когда он говорит, что любит меня, я слышу легкий смех.
Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.
Кровь забрызгала его лицо и волосы. Глаза покраснели. И я клянусь, что чувствую, как колотится его
