– Нет, – отозвался он, впервые подумав о том, чем могут закончиться его отношения с Чинь. – Нет, кажется, я становлюсь образцовым монахом!
Чак застонал и натянул на голову простыню.
– После.,. – смутно донесся до Кайла его голос, – ...ты подробно расскажешь мне о своей Чинь-Недотроге... но только не сейчас!
Кайл этим не ограничился. В обеденный перерыв он привел Чака в вестибюль «Интернационаля» и познакомил его с Чинь.
Девушка произвела на Чака глубокое впечатление. Она была самой настоящей леди, но в ее глазах угадывался тот лукавый, смешливый огонек, который, как ему казалось, был присущ от рождения всем без исключения вьетнамкам, которых он когда-либо встречал. И все же на месте Кайла он остановил бы свой выбор на светловолосой аристократке ростом метр семьдесят пять, что обреталась сейчас в шумном Лондоне.
По возвращении на место службы Кайл всерьез озаботился задачей обеспечить себе регулярные поездки в Сайгон. Вьетнам был страной, в которой буйно расцветали подкуп и коррупция, и Кайл не видел причин, которые мешали бы ему упасть на самое дно бесчестья, если это поможет достичь желаемой цели.
– Так ты – Андерсон из банкирской семьи? – спросил командир эскадрильи, внезапно проявляя необычайное внимание.
Кайл кивнул.
– А ты, часом, не вешаешь мне лапшу на уши? Ведь если это неправда...
– Истинная правда, – подтвердил Кайл, изумляясь тому, как легко и просто все оказалось. – Я хочу лишь достичь некой договоренности...
– Думаю, мы все устроим, – сказал командир, широко улыбаясь. – Да, я ничуть не сомневаюсь в том, что мы найдем общий язык. Дело лишь в цене.
Цена оказалась астрономической, но, на взгляд Кайла, дело того стоило. Еще до конца месяца он получил возможность проводить с Чинь по меньшей мере два уик-энда из четырех. Май по-прежнему присутствовала на тех свиданиях, которые Чинь называла «официальными», однако время от времени она ухитрялась сбежать из-за гостиничной конторки, чтобы побыть с Кайлом наедине. Иногда они спускались к реке по улочкам, проходившим параллельно Тюдо, иногда гуляли по парку у Президентского дворца; порой они сидели за чашкой кофе в «Броддардз», заведении скорее вьетнамском, нежели американском. Идиллия продолжалась до сентября, и вдруг Чинь сказала, что не может встретиться с ним в следующие выходные, поскольку в эти дни исполняется годовщина смерти ее матери и она обязана провести уик-энд с сестрой.
Кайл уже достаточно хорошо знал вьетнамские обычаи, чтобы понять: спорить бесполезно. Несмотря на то что Чинь была христианкой, а не буддисткой, вера пращуров вошла в ее кровь и плоть.
Если бы в ту субботу, когда Кайл был в Сайгоне, а Чинь не могла прийти на свидание, рядом с ним оказался Чак, он, вполне возможно, не напился бы и не пошел бы домой к девушке с намерением увидеть ее. Однако получилось так, что Кайлу пришлось коротать долгий день, не имея возможности увидеться с Чинь до вечера. Уже в десять утра он начал заливать тоску спиртным в «Спортинг-баре» в компании «зеленых беретов». В двенадцать он очутился в самом сомнительном районе Сайгона, Канхой, неподалеку от доков, где если и можно было встретить американца, то только негра, а женщины были довольно темнокожими.
Кайл не впервые изменял Чинь. Он встречался с ней уже три месяца и искал физическую разрядку на стороне. Но только сегодня ему было на редкость противно заниматься любовью с безымянной шлюхой: его мысли занимала одна-единственная женщина – Чинь.
К пяти часам, вернувшись в относительно респектабельный район улицы Тюдо, Кайл хмуро сидел над кружкой пива в «Пагоде», единственном известном ему баре, в котором девушки не приставали к посетителям. К половине шестого он успел убедить себя, что во всем виновата Чинь – она не оценила тех усилий, которые он вынужден прилагать, добиваясь регулярных встреч с ней, что дурно обходится с ним, а он этого не заслуживает.
Он бросил затуманенный взгляд на свой «Ролекс». Пять сорок пять. Сегодня сестры отправились на могилу матери, но, где бы она ни находилась, к этому времени девушки уже должны были вернуться домой. И уж конечно, у Чинь нет причины отказать ему в свидании сегодня вечером.
Кайл поднялся. Он скоро увидит ее. Пожалуй, настала пора втолковать сестрам, каких трудов ему стоит добывать командировки на Юг. Святой Боже! Он потратил на взятки столько денег, что хватило бы профинансировать всю эту дурацкую войну! И вот тебе на – из-за годовщины смерти матери он не может встретиться с Чинь.
– Этт-тому дерьму пора п-положить к-конец, – пробормотал он, с трудом выбираясь на улицу, чтобы поймать такси.
Он знал, где живут сестры, хотя Май с вежливой твердостью дала ему понять, что его никогда не пригласят в дом.
– Авеню Карнье, – сказал Кайл каменнолицему водителю, с трудом произнося слова так, чтобы они прозвучали отчетливо. – Дом с оранжевыми стенами.
Когда-то это был роскошный дом, но к настоящему времени он обветшал. Уже не в первый раз Кайл задумался о состоянии денежных дел Чинь и Май. Очевидно, они унаследовали кое-какие средства после смерти родителей, но у него все чаще возникали подозрения, что денег не слишком много и только крайняя бережливость позволяет сестрам продолжать жить в родном доме.
Чуть пошатываясь, Кайл расплатился с таксистом. Если сестрам нужны деньги – что ж, они их получат. Неверным шагом он двинулся к выкрашенной белой краской входной двери, по обе стороны которой тянулись веранды. Нет, девчонки ни за что не попросят денег. Никогда. Черт побери! Чинь и Май понятия не имеют, что даже по западным меркам он – настоящий богач. Кайл икнул и позвонил в дверь. Ничего, они все поймут, когда он расскажет, сколько денег потратил на взятки, чтобы регулярно прилетать в Сайгон. Он услышал звуки шагов, приближавшихся к двери с другой стороны. Легкая девичья поступь. Может, тогда бдительность Май несколько уляжется и у них с Чинь начнутся нормальные отношения...
Она распахнула дверь и смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых угадывалась радость, смешанная с изумлением и легким страхом.
– Кайл... что ты здесь делаешь? Зачем...
– Затем, что мне нужно поговорить с тобой, – отрывисто произнес он, покачиваясь, обошел девушку и оказался в доме.
Если она и предприняла попытку помешать ему, Кайл этого не заметил. Внутри дом производил то же впечатление увядающей роскоши, как и снаружи. Тиковые полы были отменно начищены, однако колониальная французская мебель, богато отделанная золоченой бронзой и филигранью, была изрядно потрепана и изношена. Сквозь открытую дверь Кайл разглядел семейный алтарь, перед которым мерцали свечи, и с легким смущением сообразил, что застал Чинь во время молитвы.
