Аммо пару недель тому назад, приглашая прилететь в гости на Рождество и закопать топор войны навсегда. А теперь стоял, улыбался, что всё шло по плану, и печатал ответ:
«Жду тебя, сладкий».
И конечно же, всегда предельно пунктуальный и точный как швейцарские часы, Рафаэль заявился на порог ровно через тридцать минут. Я вышел его встречать один, ибо народ уже вовсю отрывался и не желал прерывать веселье ни на минуту.
— Ну привет, — посмотрел на меня некогда лучший друг отрыто, но я видел, что он весь был натянут, словно тетива, в ожидании, что я кинусь выбивать ему его идеальные зубы. Можно подумать, мне хватит такой мелочи. Нет, мой прицел был куда как круче.
И с претензией на ответную любезность.
— Привет, Раф, — и я протянул ему руку. — Теперь скажу лично: спасибо, что вновь свёл нас с Вероникой.
— Не за что. План был именно такой.
— Но бабки ты ей зря отправил.
Улыбается. Собака сутулая.
— Лучше бы мне отдал, — перевёл я всё в шутку. — Она их спустила на всякую фигню.
— Когда свадьба?
— Летом.
— Пригласишь?
— Уже. Дружкой будешь?
— Буду.
— Голодный? — меняю я тему.
— Как волк, — кивает Раф и снимает с себя остатки верхней одежды.
— Ну пошли, я тогда тебе Красную Шапочку покажу, — ухмыляюсь и веду Аммо туда, где беснуется развесёлая толпа и гремит музыка.
Но стоит нам только появиться, как почти все стихают и удивлённо переводят взгляд на парня, который чересчур уж выделяется из общей толпы: весь в татуировках и пирсинге, с высвеченными добела волосами на макушке и выбритыми под ноль висками. Стоит, смотрит на всех с квёлым интересом, заложив руки в карманы джинсов и чуть покачиваясь с носка на пятку с едва заметной усмешкой на губах.
— Народ, знакомьтесь — это Рафаэль. Прошу любить и жаловать, — перевожу на Аммо взгляд. — Рафаэль, это народ.
— Разберёмся, — кивает он, а затем в моменте меняется в лице и задерживает дыхание, будто бы получая увесистый такой удар с ноги в живот.
Это в комнату с кухни вместе с парой других девчонок вошла Алина. А я улыбнулся.
Ну вот — красота же! Не прощаемся — у кого-то всё только начинается.
А-е…
Дорогие мои и любимые читатели, вот и подошла к концу очередная история любви. Спасибо вам, что читали и были рядом. Что поддерживали, что хвалили и критиковали, грозились прибить Ярослава и меня, в том числе, если я не перестану мучить Веронику.
Что ж…
В этой книге не было идеальных героев. И не было идеальных злодеев. Просто каждый в ней любил по-своему. Жил со своей правдой и излучал то, чем был переполнен: горем, любовью, разочарованием, ненавистью и тоской.
Мои персонажи — это в первую очередь люди. Такие же, как и вы. Они имеют право на ошибки и на искупление. На жалость. На ненависть. На прощение. На жизнь.
И они любят, как умеют. И надеются на то, что оставили хотя бы малюсенький, но неизгладимый след в вашей памяти.
Но, прежде чем поставить точку, я хотела бы немного рассказать о том, что осталось за кулисами.
Итак…
Мама Вероники Истоминой, Храмова Алевтина Петровна, всё-таки не смогла побороть свою зависимость. Оставшись совсем одна, она окончательно скатилась в маргинальный образ жизни. Продала дом. Пропила почти все вырученные за него деньги, а затем встретила своего второго мужа с такими же пагубными привычками, как и у неё, и такого же «глубоко верующего», как и она. Именно этот мужчина, спустя три месяца после свадьбы, в состоянии алкогольного делирия, лишил её жизни, свято веря в то, что в новоиспечённую супругу вселились бесы.
Тимофей Романович Басов скончался от рака спустя всего неделю после свадьбы своего внука. В завещании он всё нажитое непосильным трудом имущество оставил Ярославу. Старшему же из двух братьев сподобился назначить лишь щедрое содержание и одну квартиру, в которой он жил и продолжал это делать и дальше, ведя праздный, если не сказать сибаритский образ жизни. Лично перед Вероникой старый хрыч так и не извинился, хоть и обещал. Зажал из принципа. Лишь сухо кивнул и выдал, что ни о чём не жалеет, ибо исключительно благодаря ему ребята прошли испытание на прочность с честью, а потому сильнее будут беречь свои чувства в будущем.
Андрей Янковский, как известно, бежавший из страны, по итогу загремел в психушку. Причина? Проста — Тимофей Романович Басов пёр как танк, а ещё не гнушался применять уже испробованные им в своё время методы, а потому организовал на парня аж сразу два покушения. Оба не удались. Первое лишь напугало зарвавшегося мажора, а вот со вторым было чуть страшнее. После него у славного парня, любившего издеваться и насиловать беззащитных девочек, окончательно сдали нервы и съехала крыла, тихо шифером шурша.
В доме семьи Мирзоевых внезапно нашли наркотики. Много. Очень много. Отмазывать их по понятным причинам никто не стал. После потери авторитета, Ису всё-таки подвязали по старым делам и таки дали срок. Спустя семь лет он вышел на свободу совсем другим человеком. Хотя… человек — это громко сказано. Уж слишком часто его в местах не столь отдалённых наказывали за то, что он жил не по понятиям.
Аня, бывшая девушка Фёдора Стафеева недолго лила слёзы по бывшему, что предпочёл ей другую. Уже спустя два месяца она дала зелёный свет парню на своём потоке, который ещё с первого курса влажно смотрел в её сторону. Уже после первого свидания глаза девушки снова вспыхнули огнём жизни, а спустя ещё год она вышла замуж и вознесла благодарность небу за то, что в её жизни всё так удачно сложилось.
Отец Вероники Истоминой всё-таки проснулся от спячки и вышел из сумрака. Узнав, что у него появился на свет внук, он принялся искать с ним общения, но был жёстко послан в дальние дали. С тех пор о судьбе этого, громко сказать, мужика было мало что известно. Ну и слава богу, как говорится. Баба с возу — кобыле легче.
У Марты и Фёдора всё сложилось очень хорошо. Ребята поженились и переехали в Москву, где чуть позже купили квартиру, а затем и дом недалеко от семьи Басовых. Они остались дружны на всю оставшуюся жизнь, а их дети продолжили эту славную традицию.
Ярослав и Вероника прожили вместе долго и счастливо до глубокой старости, родив и воспитав настоящими людьми двоих чудесных детишек. Госпожа Басова, за которой так и закрепилось
