– Нравится дышать, встречать рассвет, испытывать это ослепляющее чувство надежды на возможную свободу? – Старательно растёр он покрасневшую после хватки кожу.
Алия подхватилась и отстранилась на мнимо безопасное расстояние. Уйти не смела, пока сам не отпустит. Этого он не терпел и вполне мог позволить себе силой заставить её быть рядом. Алия склонила голову.
– Мне всё это нравится. Но в таком случае всегда остаётся опасность, что, став абсолютным лидером, ты охладеешь к случайному трофею.
В ответ на её слова мужчина задумался и заинтересованно хмыкнул, к ним прицениваясь.
– Зов крови бывает куда сильнее личных предпочтений. – Довольно потянул тот, в итоге с выводами не согласившись. Алия неразумно вздёрнула подбородок.
– Я не знаю, что ты хочешь этим сказать.
Мулла привычным жестом сдавил её шею сзади и прижал к поверхности матраса как раз у своих ног.
– Ты женщина. Ты нужна для услады взгляда и тела, а не для того, чтобы что-то понимать. – Плавно повёл он ладонью по её волосам, спине, ягодицам.
– И у меня есть шанс прожить долгую и счастливую жизнь?
– Понятие счастья относительно. Просто ты не умеешь быть благодарной.
– Я молю Аллаха за то, что ниспослал тебя, за то, что перекрестил наши пути.
Мулла сдавленно рассмеялся и залил потеху вином.
– Маленькая лгунья.
Алия скосила на мужчину взгляд, не позволяя тому распознать её хитрости.
– И всё-таки о ком ты говоришь?
– О том, при взгляде на которого ты не поймёшь этого и не почувствуешь, но окажешься в шаге от бездонной пропасти, Алия. О том, который не будет ожидать, пока ты сделаешь этот свой последний шаг, а столкнёт, продолжая оставаться твоим самым верным и надёжным другом.
– Кто это?
– Мой брат. – Пожал он плечами. Совершенно безразлично и уж точно не намереваясь что-то объяснять».
Так Алия узнала, что у Муллы есть брат. Так она узнала, что есть человек гораздо страшнее его. Так она узнала, что ей только предстоит увидеть предел чужого коварства.
– Мамочка, ты упала? – Раздалось позади неё, и Алия задохнулась от бессилия.
Сморгнула набежавшие слёзы и выдавила из себя улыбку. Посмотрела на заспанное личико и протолкнула ставший в горле липкий ком.
– Нет, нет, я потеряла колечко. – Бессовестно соврала Алия и, в подтверждении слов, даже окинула взглядом мраморный пол.
Мия продолжила недоумённо смотреть и Алия подобрала колени, чувствуя себя неловко.
– Наверно, это было очень дорогое для тебя колечко, мамочка. – Предположила дочка и нерешительно подступилась. – Не плачь. – Старательно стёрла она со щёк сорвавшиеся нечаянные слёзы. – Мы обязательно его найдём. – Заверила и за ладони придержала, помогая подняться.
– А ты почему не спишь?
– Я испугалась, что ты ушла и больше не вернёшься. – Призналась она просто, не боясь быть слабой и ранимой.
Будучи в её возрасте, Али уже так не умела. И чувство такое, что никогда не умела так… Всю жизнь боролась за что-то, а, значит, права на слабость не имела. Мия же оказалась нежным цветком, требующим внимания и защиты. Но Али вдруг слишком чётко осознала, что дать ей эту защиту не в силах. И оттого чувствовала себя особенно уязвимой.
Теперь каждый поступок Искандера рассматривала под призмой другой реальности. Искажённой, грязной, нечестной. Одна за другой в голову приходили вскользь брошенные им фразы. Прежде для Алии они значения не имели, сейчас же готовы были перевернуть всё её существование. Жизнь казалась расчётливой игрой, а чувства разменной монетой. И чёткое понимание, что находится в западне. Когда бежать некуда и незачем. Муж все приоритеты расставил верно. Намертво привязал к себе. Как тот же Мулла. Вот только подарить свободу, точно как и Мулла, не захотел.
Громкая музыка, доносящаяся с первого этажа, отвлекла внимание. Мия восторженно подпрыгнула, поддаваясь восточным мотивам, Алия же расправила плечи, узнавая любимую мелодию Муллы.
– Мамочка, что это?! Будет какой-то праздник? – Захлопала Мия ладошками в предвкушении.
Алия провела пальцами по голове дочери и сдержанно улыбнулась, подавая ей вчерашнее платье. Привела в порядок и себя. Закрыла шею и грудь, чтобы не провоцировать мужчину лишний раз.
– Нет, дорогая. Это не праздник. К папе приехал давний знакомый. Очень нехороший человек. Поэтому ты сейчас отправишься в свою комнату и будешь заниматься.
– Чем я должна заниматься, мамочка? Я голодна. Зулейка всегда готовила мне на завтрак кашу. Ты умеешь варить кашу?
Алия торопливо кивнула, но не позволила спуститься, а провела по коридору и интригующе распахнула перед дочерью дверь её комнаты.
– Видела, что папа купил тебе? – Махнула она рукой, указывая на свёртки, привезённые вчера поздно вечером. – Посмотри. Это холст и краски. – Выдохнула с облегчением, отмечая, как увлечённо Мия принялась распаковывать подарки. – Думаю, тебе стоит папу отблагодарить. – Заметила Али, поджимая губы: Мулла ждать не любил. Дочка растерянно моргнула.
– Но как?
– Нарисуй что-нибудь.
Мия мечтательно зажмурилась и у Али появилось мгновение, чтобы перевести срывающееся от страха дыхание.
– Ну как? Придумала?
Мия решительно кивнула.
– Да, только это будет сюрприз.
На лице Али скользнула мимолётная улыбка, смешанная с грустью и болью.
– Что? Даже подсматривать нельзя?
– Мамочка, настоящие художники никогда не демонстрируют картины до их завершения. – Важно заявила дочка и заплела волосы, чтобы ничего не отвлекало.
Али отступилась к двери.
– Сегодня завтракать ты будешь в комнате. И я прошу тебя не спускаться.
– Хорошо. – Последовал торопливый ответ.
– Это важно, Мия.
– Мамочка, у тебя не будет повода разочароваться во мне. – Гордо вскинула Мия подбородок и принялась устанавливать мольберт, поворачивая его к свету.
Алия, понимая, что не может насмотреться, что делает это, словно прощаясь, поторопилась закрыть дверь, но сил, чтобы отойти от неё, вот так сразу не нашлось. Потому она к стене, что рядом с комнатой, спиной припала. Сдерживалась, чтобы не раскричаться с досады. А как смогла отлепиться, сразу направилась к лестнице и, будто бы отключив эмоции, спустилась. И сразу же наткнулась на нетерпеливый взгляд. Он уже ждал.
Мулла был красивым мужчиной. Фигура, внешность, яркий восточный колорит. Правильные и донельзя привлекательные черты лица. Но ярость кипела в нём, презрение ко всему живому. Извращённое чувство собственной полноценности не позволяло отступиться от принципов. Он поставил себя выше остальных. Мнил себя посланником Аллаха и наделял властью казнить и миловать. Сегодня он пришёл казнить. Это было во всём. Это сквозило из него. Приговор. Не осталось сомнений и колебаний. В такие мгновения гнев уступал наигранной покладистости и такой непривычной мягкости. Движения становились размеренными и плавными, взгляд теплел. Но только по той лишь причине, что мысленно Мулла с жертвой уже простился. Вот и сейчас он смотрел на Алию и, склонив голову набок, улыбался. Вскинул руки в приветственном жесте, сделал пробный шаг навстречу. Когда Али опустилась на последнюю ступеньку, он уже задыхался от нетерпения. Между телами оставалось расстояния всего ничего и Мулла допустил вольность. Скалясь от удовольствия, вперёд подался и, прижавшись к её щеке своей, демонстративно втянул в себя запах, что сводил с ума. Запах женщины, запах безумия, запах какого-то незримого предела совершенства.
– Много себе позволяешь. – Отвернулась Али, выдержав несколько секунд прикосновения.
Мулла наградил взглядом исподлобья, но отступил. Подал руку, помогая спуститься.
– А ты будто бы и не рада.
Недовольно заметил он, глядя на идеально ровную спину, на горделивую походку. Али перед входом в кухню обернулась.
– Я не бываю рада незваным гостям. – Процедила сквозь зубы, а мужчина развёл руками.
– Да разве же я гость? – Склонил он голову набок, ожидая признание своей правоты, но Алия не уступала. – Али, сокровище моё… – Потянул Мулла с нежностью, со сладким нектаром в голосе.
