Ознакомительная версия.
– Прикуси, – командует она.
Мое сердце гулко бьется в груди. Я снова смотрю на Роберта. Это выходит за пределы привычного мира. Мне не слишком уютно… и все же какая-то часть меня тянется к приключению.
Я открываю рот и зажимаю лайм зубами, а она в это время подносит мое запястье к своему рту и слизывает соль. Все это время она не сводит глаз с Роберта. Потом неторопливо берет стопку, опрокидывает ее, наклоняется и тянется к своему лайму. Я чувствую, как ее язык немного промахивается мимо лайма, и чуть не отшатываюсь, но Роберт кладет руку мне на колено, и его ладонь скользит по бедру вверх. У меня внутри рождается привычное возбуждение. Женевьева забирает у меня лайм зубами и высасывает из него сок.
– Теперь твоя очередь.
Я начинаю было трясти головой, когда она берет очередной кусочек лайма, но на этот раз она подносит его к шее Роберта. Он наклоняет голову, позволяя ей провести лаймом по коже и посыпать дорожку солью. Она наливает очередную порцию текилы и дает лайм Роберту. Тот прикусывает его.
– Смелее, – говорит она. – Попробуй его.
Мне чудится в голосе певицы смех, но, может быть, у меня просто разыгралось воображение. Я наклоняюсь вперед и слизываю соль с его шеи.
– Не оставляй ни крупинки, – говорит Женевьева. – Это грех.
Она наблюдает за мной и продолжает шепотом подбадривать меня, пока я слизываю соль, просыпавшуюся на его ключицу. И когда я уже готова взять текилу, Женевьева перехватывает стопку. Она держит ее у него за плечом и приподнимает бровь, приглашая выпить. Я оглядываюсь на певицу и гитариста. Музыка льется плавно, как и должно быть у настоящих профессионалов, но взгляды устремлены на нас. Краска бросается мне в лицо и распространяется по телу со скоростью ураганного пожара. В моих фантазиях на нас часто смотрят посторонние люди, но чтобы вот так, взять и воплотить их в жизнь, на это мне смелости не хватает. Я слишком напугана.
Но страх тоже может волновать кровь, поэтому я поднимаюсь, встаю между ног Роберта, прижимаюсь к нему всем телом и тянусь за его плечо. Женевьева подносит стопку к моим губам, наклоняет ее и заливает алкоголь прямо мне в рот. Потом я беру лайм из губ Роберта. Его руки скользят вниз по моей спине, к ягодицам, между ног, сжимаются там. Я делаю резкий вдох и шепчу его имя.
Когда все заканчивается, меня трясет. Я смотрю, как Роберт кладет лайм на салфетку. Женевьева стоит у него за спиной, в глазах горит опасный огонек. Она опускает руки ему на плечи и склоняется к уху.
– Теперь ваша очередь, мистер Дейд, – произносит она театральным шепотом.
Роберт поднимается и делает рукой неопределенный жест, но Женевьева, похоже, понимает его. Я стою, немного взволнованная, немного напуганная. И снова смотрю на музыкантов. Они наигрывают что-то более тихое; музыка не отвлекает нас от происходящего. Ни меня, ни их. Мне кажется, что гитарист подмигивает мне, но я не уверена.
– Я не думаю, что… – начинаю я, но Роберт останавливает меня, прижимая палец к моим губам:
– Ты можешь превратить страх в любовника.
Слова ничего не значат для меня, но я вынуждена согласиться. Я позволяю Роберту поднять себя и усадить на барную стойку. Я подбираю ноги и ложусь, чувствуя себя совершенно беззащитной перед находящимися в комнате людьми. Женевьева стоит за баром; Роберт перед ним. Она принимается за мою рубашку, а Роберт расстегивает юбку.
– Что вы делаете? – шепчу я, но Роберт шикает на меня:
– Ты властвовала, теперь пришло время подчиняться.
Женевьева снимает с меня рубашку; юбка тоже скользит вниз по ногам. Музыка обрывается, музыканты начинают шепотом обсуждать происходящее.
Краем глаза я вижу, что Женевьева наливает еще одну стопку. Проводит холодным стеклом по моему бедру.
– Как тебя зовут? – спрашивает она.
– Кейси, – отвечаю я, – Кейси Фитцджеральд.
– Ну, Кейси Фитцджеральд, мне нужно, чтобы ты раздвинула ножки, совсем немножко, вот так; сегодня ночью ты не будешь хорошей девочкой.
Роберт тихо смеется, и я чувствую холодный стакан через ткань трусиков.
– Держи этот тут, – командует Женевьева, и Роберт улыбается мне сверху вниз.
– Подчиняйся, – повторяет он. – Ради меня.
Я сжимаю стакан между бедрами, а он водит лаймом по моему животу, по груди, вдоль края бюстгальтера. Потом дает мне зажать лайм между зубами, и по мне начинают рассыпать соль. Кожа такая чувствительная, что даже это легкое прикосновение ужасно соблазнительно.
Роберт наклоняется, слизывает соль у бюстгальтера, забирается внутрь, чтобы ущипнуть меня за соски, а Женевьева пробует соль на животе; она опускается ниже, опасно низко. Музыканты подходят ближе.
Я хочу воспротивиться, выплюнуть лайм и сказать им, что у меня не хватит на такое смелости.
Но я молчу. Я не отстраняюсь. Женевьева опускается еще ниже, целует край моих трусиков, потом сами трусики, пока не добирается до текилы. Она лакает из стопки, как котенок молоко.
Меня пронзает очередной разряд холода, когда Роберт наливает мне текилы в пупок. Она проливается, стекает вниз на трусики, которые и так уже намокли.
На этот раз я не протестую, даже когда он снимает с меня бюстгальтер, водит лаймом по соскам и посыпает их солью. Женевьева выпрямляется и смотрит, как он пьет из моего пупка, следует по мокрой дорожке вниз.
Она осторожно забирает стопку из моих сомкнутых бедер и ведет ею по ноге, удостоверившись, что при этом ее пальцы трогают куда больше, чем нужно.
– Наверное, ей текила на трусики попала, – говорит она, – они все мокрые.
Певица хихикает; бас-гитарист кашляет в кулак.
Роберт снимает с меня трусики. Раздвигает мои ноги пошире и пробует меня на вкус.
В голове вспыхивает воспоминание – мистер Дейд касается моего клитора кубиком льда из стакана виски в ту самую первую ночь. Я закрываю глаза… впиваюсь зубами в лайм. Ощущение то же самое, но только более яркое под взглядами незнакомцев.
Бедра инстинктивно поднимаются ему навстречу. Из моей груди вырывается стон, певица что-то нашептывает гитаристу.
Но Роберт отстраняется прямо перед тем, как мне кончить. Мое дыхание становится прерывистым, когда я чувствую, что его губы поднимаются вверх по бедру, прокладывают дорожку вдоль талии, про груди и шее, пока не добираются до моих губ и не забирают лайм. Выпив из него сок, он отдает лайм Женевьеве, которая послушно забирает его, бегая глазами вверх-вниз по моему телу, а Роберт снова склоняется для поцелуя. Вкус текилы и секса сводит меня с ума, рот наполняется слюной. Я чувствую, как Женевьева гладит мою ногу, осторожно трогает лоно.
Ознакомительная версия.
