только первый шок прошел, я сообщила об этом Игорю. Не то, чтобы я чего-то от него ждала, нет, просто посчитала нужным сказать, наверное, все же на что-то надеялась. Он не поверил сначала, ведь мы предохранялись, а потом просто заявил, что уезжает в Москву и ребенок ему не нужен, предложил сделать аборт. Я тогда даже говорить ничего не стала, просто развернулась и пошла домой. Больше мы не виделись.
— Ксюш, — подхожу к ней, обнимаю за плечи.
Она дрожит, всхлипывает тихо.
— Ну чего ты, малыш, это в прошлом все.
— Это еще не все, — собравшись, она продолжает: — спустя восемь месяцев родилась Катя и в тот день я поняла, что никого дороже у меня в жизни нет, и я в лепешку разобьюсь, но для нее все сделаю. Я училась, подрабатывала. Жизнь пошла своим чередом. Несколько раз меня пытались пригласить на свидание, пару раз я даже ходила, но каждый раз все заканчивалось одинаково. Я не скрывала наличие дочери, правда, мужчины мою откровенность не ценили. После нескольких неудачных свиданий я завязала с попытками наладить личную жизнь, да и ни к чему это было. Я просто устала, устала видеть это разочарование в глазах, улыбку виноватую. Знаешь, неудачи, они все-таки откладываются в подсознании, и стоит однажды обжечься, начинаешь во всем искать подвох, повод не доверять.
— Ксюш, — разворачиваю ее к себе, чтобы на меня смотрела. — Я не они, понимаешь, у меня все серьезно, вообще все, Ксюш.
— Я знаю, просто испугалась, я не намеренно, ты пойми, это… это что-то вроде защитной реакции, я же с тобой не соображаю ничего, все как в тумане, в голове ноль мыслей, со мной такого никогда не было. Господи, мы даже предохраняемся не всегда. Я запаниковала, я понимаю, что причин у меня особых не было, на запаниковала. Я даже не очень понимала, что говорю. В тот момент это казалось правильным решением.
— Давай договоримся, Ксюш, — обнимаю ее, у самого сердце сжимается, потому что я тоже дурак, и она дура, нашли друг друга. — Ты мне доверяешь, несмотря ни на что, доверяешь во всем и всегда. Сегодняшняя ситуация — это прокол, общий, но ничего непоправимого не произошло. Я тоже был не прав, вспылил, но я не хочу, чтобы ты себя всякой дрянью травила.
— Я не буду, — бурчит тихо, сильнее ко мне прижимаясь. — Но нам больше не стоит заниматься сексом не предохраняясь. Я с тобой голову теряю, вообще ничего не соображаю.
Я посмеиваюсь, понимаю, что скот я, конечно. Но меня вставляет, хорошо так вставляет, от ее признания. Она ведь даже не подозревает, как на меня ее слова действуют, даже приблизительно не представляет, насколько я становлюсь дурной. Я же люблю ее, вот такую, с тараканами размером со слона, со всей ее дуростью, с недоверием, просто люблю так, что самому страшно. И кайфово.
— Егор, а что, если я все-таки забеременею?
— Воспитывать будем, что ж еще, — усмехаюсь, ее в лоб целую.
— Я серьезно, ты и так из-за меня…
— Не «из-за», а «для», Ксюш, ты же русский язык преподаешь, нехорошо такие простые вещи путать. Меня все устраивает, Ксюш, вообще все, веришь?
— Верю, тебе верю, — она улыбается робко, сама к моим губам тянется, целует.
Кажется, ее наконец отпускает, а меня… а меня покидает усталость…
Рабочие будни...
Некоторое время спустя
— Егор, ну ты опять, — я подпрыгиваю на месте, не ожидая услышать голос Ксюши за спиной.
Оборачиваюсь, улыбаюсь своей разъяренной фурии. Она стоит в паре метров от меня, уперев руки в бока, и взглядом меня прожигает. Злючка моя любимая.
— Я сколько раз тебя просила одеваться теплее?
— Извини, мам, — дразню ее, мне бесконечно нравится злить свою Александровну.
— Егор, ну так же нельзя.
— Я на машине, малыш, — подхожу к ней, обнимаю, целую в губы. — И вообще, ты почему не спишь в такую рань?
— Проснулась, — пожимает плечами, — ты опять на работу? Егор, ну нам же хватает, я работаю, немного ужмемся, если потребуется, незачем так себя насиловать, и потом, сессия скоро.
Я вздыхаю, ее сильнее к себе прижимаю. Ну сколько можно ей объяснять, что я не насилую себя, что меня все устраивает, и я почти не устаю даже. Да, я работаю, да много, а кому сейчас просто? Я же не для себя стараюсь, я хочу, чтобы у нее все было. Вопрос с возможной беременностью, опять же, до сих пор открыт. Меня это не пугает, но готовлюсь заранее. Вряд ли, конечно, но бывает всякое. Возможно, Александровна моя, уже беременна, и я должен быть готов к возможному пополнению в нашем семействе. Да и в конце концов, не так сильно я устаю. Никто меня не подгоняет, невозможного не требует, ребята всегда на подхвате. Так что мне, можно сказать, все в кайф.
Левачок еще подвалил, Авраменко — братья-акробаты — магазин свой прокачать решили, апгрейд, так сказать. Я вообще в чужих кодах копаться не люблю, проще новый написать, свой. Но тут попросили не чужие люди, пришлось подстраиваться.
Я сначала не очень-то хотел соглашаться, все-таки это время, да и необходимости не было, братья, меня, конечно, задалбливали, деньги хорошие предлагали, для такой работы в самый раз, а я все отмахивался, откладывал, но подумав, решил согласиться.
Приехал так однажды к придуркам этим, а они, понимаешь ли, заняты. Выставили меня, послали можно сказать, правда красиво послали. Я даже не сразу понял, а потом понял, когда объяснили. Ну я свалил, конечно, правда, нахер их потом послал тоже, посоветовал разбираться самостоятельно, или кого другого найти.
После, конечно, отошел, сам виноват, без предупреждения приехал, кто ж знал, что они там опять развлекаются.
— Егор, ты меня слушаешь вообще?
— Слушаю, Ксюш, конечно, слушаю. Не думай ни о чем, все нормально, Ксюш, меня все устраивает.
