утрачивает мягкость и расслабленность и становится серьезным и сосредоточенным.
– Обещаю тебе, что, даже если обстоятельства будут складываться против нас, я сделаю все, чтобы мы были вместе, – говорит он, глядя прямо в мои глаза.
Его странный ответ вызывает во мне беспокойство.
– Почему ты думаешь, что обстоятельства будут против нас? – спрашиваю настороженно.
Даня молчит.
– Из-за родителей, да? – я вздыхаю. – Они, конечно, очень разозлятся, что мы им не сказали про свадьбу, но, когда остынут, все поймут. Я верю в это. Хочу верить в это.
– Нет, Мир, не из-за родителей.
Обнимаю Даню за шею и притягиваю к себе, легкими поцелуями касаясь густых бровей, прямого носа, высоких скул.
– Не будь таким пессимистом, – прошу я.
– Просто я очень боюсь потерять тебя, – говорит он тихо, и я впервые за все время ощущаю в нем какую-то хрупкость и беззащитность. – У меня никогда не было настоящего дома. Родители всегда были заняты в первую очередь собой. Бабушка делала все, чтобы я чувствовал свою нужность, но даже она была не всесильной. А сейчас, когда ты рядом, я ощущаю, что дома. Несмотря на то что мы с тобой в номере гостиницы, в котором до нас были тысячи человек, мне достаточно, что ты рядом, чтобы я чувствовал себя на своем месте.
От этого безыскусного искреннего признания у меня сжимается сердце, а на глазах выступают слезы, и я быстро моргаю, чтобы не дать им пролиться. Мысль о том, что этот умный, сильный и бесконечно талантливый мужчина когда-то был неприкаянным мальчиком, у которого было все, что можно купить за деньги, но которым совершенно не интересовались родители, наполняет меня болью бессилия и обиды за него. Мое детство не было безоблачным, но я была счастливым ребенком. Даже тогда, когда мама и папа были в разводе, я всегда чувствовала их любовь и поддержку, знала, что в любой момент могу обратиться к ним за помощью, вниманием или утешением и получить их.
– Спасибо за твою честность, Даня, – говорю с нежностью. – Я очень ее ценю.
Мгновение он смотрит на меня непроницаемым взглядом, а потом резко впивается в мои губы своими, заставляя забыть обо всем на свете.
* * *
– Побудь еще.
Отвлекаюсь от шнуровки ботинок и снизу вверх смотрю на Даню, который с напряженным выражением на лице следит за моими сборами.
– Не могу, ты же знаешь, – вздыхаю с сожалением. – Я вчера дома не ночевала, если сегодня не приду – мама меня разыскивать отправится.
Даниил хмурится.
– Ты – моя жена, а я вынужден отпускать тебя к родителям, – говорит он, не скрывая недовольства.
– Я обещаю, что расскажу, – произношу я. – И тогда перееду к тебе насовсем.
– К нам, Мира, – он со вздохом ерошит волосы на затылке. – Ты переедешь к нам.
– Ты прав. – Я протягиваю руки в попытке обнять Даню, но он неожиданно перехватывает мою ладонь и смотрит на руку.
– Где твое кольцо? – спрашивает он требовательно.
– Дань, – я подношу руку к шее и вытягиваю из-под водолазки цепочку, на которой висит мое обручальное кольцо. – Оно здесь. Рядом с сердцем.
Я вижу, что он хочет возмутиться, но в конце концов только вздыхает, и я вдруг чувствую себя ужасным человеком, потому что Даня, конечно, не заслужил жену, которая боится рассказать о муже собственным родителям.
– Ты же знаешь, что все это мне не нравится, – говорит он мрачно.
– Знаю, – шепчу я и, в попытке успокоить его, нежно целую в губы. – Дай мне немного времени.
Он кивает.
– Завтра заберу тебя после пар, – говорит он тоном, не терпящим возражений.
– Я буду ждать, – отвечаю с улыбкой, берясь за ручку входной двери.
