умный и серьезный. В курсе ли этот друг Степана, что Артем развивает свой автосервис? Имеет ли он вообще право осуждать людей, которые даже не являются ему близкими?
— Тебе обязательно нужно было переспать именно с ней? Не сумел удержаться? — добавляет Владимир, и после этих слов сердце просто уходит в пятки.
Тем не менее, дальнейшее развитие событий меня полностью шокирует. Артем резко хватает его за ворот пиджака и прижимает к стене, от чего глаза Владимира расширяются от удивления, а рот остается приоткрытым. Артем при этом выглядит крайне разъяренным.
— Вас абсолютно не касаются наши отношения, черт побери. Нам неинтересно ваше мнение, поэтому лучше засуньте его себе в задницу. Мы сами поговорим с родителями, когда они приедут, и настоятельно рекомендую не вмешиваться в это! — говорит Артем, отталкивая его и обращая взгляд на меня, а я стою в полном замешательстве и просто хлопаю глазами.
Почему он так говорил с этим человеком? А если позже из-за этого у него возникнут неприятности?
Моё настроение и вся решительность, которые поддерживали меня всё это время в надежде на возвращение родителей, кажутся разрушаемыми всего за пару минут. Потому что словами, которые не имели злой цели, а были фактами, моя смелость просто исчезла.
— Пойдем, Ангелочек, — с мягкой улыбкой говорит Артем, подходя ближе, он бережно берет меня за руку и ведет к машине.
Я иду за ним, а в моей голове безостановочно звучат фразы Владимира. Я прокручиваю в уме каждое его слово. Мы уже сели в машину и поехали, но это не помогает. Дорога кажется бесконечно долгой, и ощущение удушья накатывает на меня, поэтому я слегка опускаю окно. Почувствовав свежий весенний ветер, стараюсь успокоить свое дыхание и унять беспокойный пульс.
Подъезжаем к дому, и за всё время в пути мы с Артёмом не обмолвились ни словом. Вернее, я просто не могла ничего сказать, а Артем, похоже, не хотел давить разговорами на эту тему. Или, может быть, мы оба откладывали этот разговор до момента, когда войдём в дом?
— Нам нужно поговорить, не убегай, — сразу предупреждает Артем, когда за нами захлопывается дверь, а я уже хотела сбежать наверх.
— Я… не хочу сейчас ничего обсуждать, можно отложить это до завтра? — говорю, фиксируя взгляд на стене перед собой.
Не могу понять, почему не осмеливаюсь встретиться с ним взглядом. Может, просто боюсь дать понять, насколько меня тронули те слова? Или боюсь, что не удержусь и заплачу? Ведь я собиралась уединиться в комнате, чтобы встать под прохладный душ и дать волю нахлынувшим чувствам.
— Сначала обсудим всё, потом поднимемся наверх, Ангелочек, — говорит Артём с безмятежным тоном, приближаясь на два шага. — Я хочу, чтобы ты уволилась.
Он произносит это так легко и уверенно, будто я должна моментально согласиться без каких-либо раздумий. А для меня это просто ещё один неожиданно возникший поворот за этот вечер.
— Я давно хотел обсудить это с тобой, но то, что произошло сегодня в баре, подтолкнуло меня к этому разговору. Надеюсь, ты поймёшь, как это для меня важно. Я не хочу, чтобы ты работала, буду заботиться о тебе сам, обеспечивая всем необходимым, — он произносит это с легкостью, а я, слушая, на мгновение задерживаю дыхание.
— А ты не задумывался, что моя работа не менее значима для меня? Как ты можешь говорить мне такое? Это моя жизнь, моя работа, мое решение! Ты не вправе требовать такого. Ты нарушаешь мои личные границы! — срываюсь на крик, так как все накопилось внутри.
— Я за тебя решений не принимал! Границы перешёл, да? По-твоему высказать своё мнение — это нарушение личных границ? Ты осознаешь, что я беспокоюсь о тебе? Каждый раз, когда ты в этом проклятом месте, я переживаю, не обидит ли тебя кто-нибудь. Не заставляют ли тебя переживать. Все ли у тебя в порядке. После того случая на вечеринке я не могу думать ни о чём, кроме твоей безопасности! А ты думаешь, что это не моё дело? Что я вмешиваюсь в твои личные границы? — с усмешкой и болью в голосе произносит Артём, но и мне ведь тоже больно. Больно от его слов, от слов Владимира, больно из-за страданий Артёма.
— Не переживай за меня! Не нужно! Кто тебя об этом просит? Мне не требуется твоя забота, так что прекрати! Тебе не нравится моя работа, да? А сказанное Владимиром тебя нисколько не тронуло? Возможно, он выразил чистую правду о наших отношениях, о том, как это неправильно и позорно, как это отразится на наших родителях, как общество начнет нас обсуждать. Разве тебя это не волнует? Полагаешь, стоило сказать ему пару слов, и всё сразу стало хорошо и мы поступаем верно, так что можем продолжать это? — с горечью выговариваю каждую фразу, и слёзы наворачиваются на глаза.
Мне кажется, что сердце уходит куда-то вглубь от всего, что было сказано, потому что раню не только Артёма, но и себя. Все внутри переворачивается от накатившей волны истерики.
Артём просто стоит без движения. Лицо его как маска — ни гнева, ни печали, ни страха. Он неподвижен и продолжает смотреть мне прямо в глаза.
— Ты ничего не скажешь? — восклицаю я и только теперь осознаю, как больно мне от того, что я так сильно сжимала кулаки, и ногти оставили следы на ладонях.
— Мне все равно, что подумают о нас другие, включая наших родителей. Меня не волнует никто, кроме тебя. И слова Владимира для меня совершенно ничего не значат. Даже если бы весь мир восстал против наших отношений, я не покинул бы тебя. Я никогда даже не задумывался об этом. Ты же ломаешься из-за слов какого-то постороннего человека? Разве не ты обещала, что всегда будешь держать меня за руку, пока я рядом? Вот я здесь! Мы ждали приезда родителей, чтобы поговорить обо всем с ними. А теперь ты хочешь отступить? Говорил ведь тебе, что мне не нравится, что ты работаешь в баре. Я твой парень! Я готов взять все обязательства на себя. Тебе не нужно работать. Так мне будет спокойнее, понимаешь? Нет, ты не просто не понимаешь меня, ты отказываешься это делать!
Волна страдания, страха и огорчения накрывает меня, как мощный океанский прилив, не оставляя шансов на спасение. Это ощущение пронизывает каждую клетку моего тела, делая меня беспомощной и ранимой.
В такие моменты мир вокруг будто замирает, и ничто не в силах прервать этот поток переживаний.
Все мои силы и энергия уходят на борьбу
