− Я хочу включить тебе песню Avril Lavigne «I Love You» снова, − говорю я, когда он пытается снять их, не отпуская меня со своих колен.
− Я достану свои наушники, когда мы закончим, − бормочет он, успешно вытягивая из них одну ногу, и теперь работает над второй.
Я благодарно стону от мысли быть в состоянии снова слушать музыку с удовольствием, особенно, когда все, о чем я могла думать раньше − это о слушании песни «Iris» снова, и опасаясь, как глубоко это ранит меня. Каждая песня без Реми ранит меня.
Переполнена эмоциями, я запускаю пальцы в его волосы, прижимаясь и вдыхая их запах.
− И еще песню Alicia Keys — «That’s When I Knew». − Я начинаю петь эту душераздирающе романтическую песню ему на ухо, и он издает странный звук, что-то между смешком и стоном.
− Ты поешь не к черту, детка, − бормочет он.
Мы перестаем смеяться, когда он входит в меня. Я задыхаюсь. Он стонет.
Его рот обрушивается на мой, а наша жажда неутолимая. Он сильно качает своими бедрами, его мышцы сжимаются, его бедра подо мной, его пресс напротив моего, его бицепсы вокруг меня. Я люблю чувствовать его силу, когда он занимается со мной любовью, в его раскачивании, в его руках, в его мощной эрекции. Я люблю…
Я снова здесь.
Я люблю все в нем.
− Брук Дюма, − бормочет он, облизывая мое ухо, его глаза сверкают. − Я Ремингтон.
Я смеюсь, потом стону и растворяюсь в нем.
Серьезно, он так чертовски сексуален, я не могу этого вынести.
РЕМИНГТОН
Мне до сих пор иногда не верится, что Брук любит меня.
Я схожу с ума, когда она разговаривает с Питом и Райли, и иногда я не могу спать из-за страха, проснуться и не обнаружить ее рядом. Я начинаю ревновать к самому себе, и боюсь, что потеряю это, но, когда она касается меня, я нахожу покой.
Я дерусь для нее сегодня, и хочу, чтобы она смотрела только на меня. Я хочу чувствовать ее руки на мне после. И то, как она говорит, что любит меня. Она также показывает это, но мне никогда в жизни не говорили этого прежде. Она включает мне песни о любви, а я цепляюсь за слова, как будто это она их написала для меня. Иногда мне трудно выразить словами, что я чувствую. Иногда я чувствую тысячу вещей сразу и не могу подобрать одного слова, чтобы сказать ей то, что хочу сказать. Вот почему я ищу песни, и как только она попадает в мой аккорд, я не могу дождаться, чтобы она ее услышала. Я включал ей «Iris» потому, что хотел, чтобы она знала, что я наделаю кучу всякого дерьма просто для того, чтобы быть с ней, и я хотел, чтобы она еще больше меня знала.
И она знает.
Она может знать такие мои стороны, которых даже я не знаю.
Каждый раз, когда я просыпаюсь, я проверяю ее.
− Я сделал тебе больно? — спрашиваю
Иногда я помню, когда я темный, но в других случаях нет. Вся моя жизнь рушится, когда я темный.
Я боюсь причинить ей боль.
Я боюсь, что она снова уйдет.
Но тогда она говорит мне, что обещает дать мне знать о дерьме, что я сделал или сказал, и это успокаивает меня. Честно говоря, я не думаю, что во мне есть что-то, что может сделать ей больно. В основе меня — защищать ее даже от самого себя. Думаю, даже темный Ремингтон скорее убьет себя, чем обидит ее.
Но мне все еще снится, что я просыпаюсь, мне говорят, что я сделал какую-то глупость, и она ушла.
Она говорит мне каждую ночь, что я ее настоящий.
Она моя настоящая. Она только моя.
Но я хочу подтверждения этого на бумаге.
Я хочу победить в этом году, и когда я это сделаю, я собираюсь предложить ей это.
Потому что она моя.
Сегодня, я слышу толпу, когда забираюсь на ринг, и втягиваю это в себя, позволяя этому наполнить меня, но я уже поворачиваюсь, чтобы остановится на точке, где сидит она. В моей голове каждая деталь того, в чем она одета сегодня. Я вижу лицо с такими золотыми глазами, что чувствую себя богаче страны. Ее щеки румяные. Ее улыбка широкая.
И ее вид поражает меня, как адреналин.
Выброс допамина [7].
Тестостерона.
Эндорфинов.
Я переполнен этим. Она увеличивает это во мне, и я улыбаюсь, указывая на нее. Так я планирую делать отныне, чтобы она знала.
− Это для тебя.
Это все.
Для тебя.
Брук Дюма.
Она посылает мне поцелуй, и я ловлю его своей ладонью.
Толпа любит это, как я люблю ее.
Затем я подношу ладонь ко рту, и они орут.
И я обращаюсь к ней, смеясь, видя свет в ее глазах, и я не могу дождаться, чтобы быть внутри нее, слышать, как она вздыхает со мной, кончает со мной.
И я уже на высоте. Всплеск адреналина проходит сквозь меня. Я собираюсь избить что угодно, что станет на моем пути к победе. Чтобы показать этой женщине, что я, Ремингтон-Охрененный-Тэйт, мужчина, которого она хочет.
− Единственный и неповторимый, Ремингтон Разрывной Тэйт!
Я слышу свое имя еще раз, и я без ума от толпы, без ума от ее улыбки.
Я без ума от нее.
Нейротрансмиттеры — биологически активные химические вещества, посредством которых осуществляется передача электрического импульса от нервной клетки через синаптическое пространство между нейронами, а также, например, от нейронов к мышечной ткани.
Гормональная капсула — вид контрацепции, что под местной анестезией вводятся через небольшой разрез под кожу предплечья. Одной капсулы хватает на пять лет.
Панини — итальянский закрытый бутерброд (два ломтика хлеба, между которыми кладут кусочек ветчины, сыра, вяленых помидоров, может подаваться с паштетом, либо с соусом.
ОКР — обсессивно-компульсивное расстройство — характеризуется развитием навязчивых мыслей, воспоминаний, движений и действий.
FBO − Fixed base operator, − сервисный центр для обслуживания пассажиров и проведения технического обслуживания и ремонта.
Седативные средства или психолептики — химически разнородная группа лекарственных веществ растительного или синтетического происхождения, вызывающих успокоение или уменьшение эмоционального напряжения без снотворного эффекта (в то же время облегчают наступление естественного сна и углубляют его).
Допамин выделяется в предвкушении чего-либо и сразу после достижения цели, определяет способность наслаждаться жизнью. Все наши удовольствия, независимо от причины их происхождения — сопровождаются выбросом допамина.
