— Только прежде оставь мне танец, — пошутил он. — Во имя старой дружбы могла бы научить, как не наступать на ноги дамам.
Около половины двенадцатого они вышли в поле, где их уже ждали остальные. Самолет прилетел в начале первого. Агенты, с которыми Монтгомери прибыл во Францию, еще продолжали свою работу здесь.
Колеса самолета еще не коснулись земли, когда Руперт обернулся и еще раз поблагодарил Амадею.
— Благослови тебя Бог! — крикнула она, перекрывая урчание мотора. — Береги себя.
— И ты тоже, — кивнул Руперт, дотронулся до ее руки, лихо отсалютовал и прыгнул в самолет, едва тот приземлился. Самолет мгновенно поднялся в воздух и исчез в ночном небе. Амадея долго смотрела ему вслед. Ей показалось, что Руперт помахал рукой, но твердой уверенности у нее не было. Все же она махнула в ответ, еще немного подождала, а затем пошла назад, к ферме.
О Серже ничего не было слышно до самого Рождества. Только за две недели до праздника он приехал на ферму. Все это время Амадея, как всегда, встречала самолеты и дважды спасла неудачно приземлившихся парашютистов. Один из них спланировал на дерево и запутался в ветвях. Пришлось лезть наверх и обрезать стропы, после чего Амадея несколько недель его выхаживала. Ее героизм и отвага были известны всему Мелену. Оба спасенных были англичанами, и тот, кого она сняла с дерева, поклялся вернуться сюда после войны и поблагодарить ее по-настоящему. Он называл ее ангелом милосердия, не сомневаясь, что она спасла ему жизнь.
Приближавшееся Рождество с новой остротой напомнило Амадее о Жан-Иве. В прошлом году они встречали праздник вместе, и сейчас она не переставала скорбеть о погибшем. Но в то же время ее желание служить Господу было сильнее, чем прежде. Может, Жан-Ив и появился в ее жизни для того, чтобы она лучше поняла свое истинное предназначение? Многие вещи осознаются со временем…
На этот раз Серж долго колебался, прежде чем изложить суть задания. Оказалось, что полковник Монтгомери лично просил его отправиться к ней. Впрочем, у Амадеи, как всегда, был выбор.
Строительство нового военного завода для выпуска немецких снарядов шло полным ходом. Куда быстрее, чем рассчитывали англичане. Теперь полковник нуждался в технических деталях, которые не смог получить в Париже. Поэтому он просил Амадею снова выступить в роли его жены. Самому ему опять предстояло изобразить офицера СС, только под другой фамилией. Основной риск состоял в том, что задание приходилось выполнять в Германии. Сложнее всего было пробраться в страну, а потом выехать во Францию. Малейшая ошибка грозила смертью, а для Амадеи, возможно, высылкой в лагерь. На этот раз Серж не просил ее согласия, наоборот, пытался отговаривать. Он взялся передать ей просьбу, и ничего больше.
— Откровенно говоря, не думаю, что ты должна идти на это, — вздохнул он. Амадея считала, что он прав, но не спешила отказываться. Серж дал ей два дня на раздумья.
Она не хотела выполнять это задание, но почему-то следующие две ночи не могла уснуть. Перед глазами стояли лица тех, кто был с ней в Терезиенштадте. Многие ли из них еще живы?
Мать и сестра в Равенсбрюке. Родные матери — в Дахау. Если никто не станет выполнять подобные задания, узники так и останутся в лагерях, ожидая смерти, и евреи, немецкие и из других оккупированных стран, просто вымрут.
Амадея вдруг вспомнила слова одного из заключенных Терезиенштадта, старика, умершего за месяц до ее побега. Тогда он сказал: «Кто спасает одну жизнь, спасает целый мир».
Так было записано в Талмуде, и это изречение навсегда осталось в сердце Амадеи. Как она может умыть руки и повернуться спиной к несчастным, если у нее вновь появился шанс сделать что-то во имя победы? Даже под угрозой очередной отправки в лагерь она такого не сделает! Да, ей очень страшно. Но ведь и другим тоже страшно, а они всеми доступными им средствами все-таки сражаются с врагом. Да разве у нее есть иной путь? А Иисус? Разве он думал о выборе, когда шел на муки во имя человечества?
В эту ночь она отправила Сержу радиограмму. Всего два слова: «Да. Тереза».
Он, конечно, поймет и передаст радиограмму полковнику.
На следующий день Амадея получила инструкции. На этот раз полковник прилетал в другое место, дальше к востоку. Ей придется ехать туда и встретиться с членами местной ячейки. Они снабдят ее бумагами и необходимой одеждой. Стояла зима, и празднования «годовщины свадьбы» в парижском «Крийоне» не предвиделось, поэтому ей не понадобится что-то модное. Только повседневные вещи.
Амадея отправилась в путь ночью и к утру добралась до Нанси. Оказалось, что полковник Монтгомери уже прибыл прошлой ночью. На этот раз его сбросили на парашюте. По плану уже через пять дней они должны были перебраться в Германию.
Увидев девушку, он широко улыбнулся:
— Здравствуйте, сестра, как ваши дела?
— Спасибо, неплохо. Рада, что и вы в добром здравии, — кивнула она.
Тон обоих был спокойным и приветливым, словно встретились старые друзья.
Монтгомери испытывал глубочайшее уважение к девушке, не отказавшейся от выполнения столь опасного задания. Очевидно, Амадея прекрасно сознавала, что ей грозит в случае провала. Монтгомери мучился угрызениями совести из-за того, что предложил ей участвовать в столь рискованной операции, но, если уж быть до конца откровенным, он крайне в ней нуждался. И не только он. Его страна. И он рад был, что она согласилась.
Они получили документы, и ночью он проинструктировал Амадею. Инструктаж затянулся до утра. На этот раз задание было куда сложнее. Она должна была помогать в сборе информации и сделать кое-какие снимки. Монтгомери снабдил ее миниатюрной камерой, которую можно было легко спрятать в кармашке сумочки. Он был уже в форме эсэсовца, и этим утром они должны были сесть на идущий в Германию поезд. Как и в прошлый раз, они говорили только по-немецки, чтобы не совершить досадного промаха. Следует заранее привыкнуть к тому, что на этот раз немецкий — их родной язык. Как оказалось, Амадея была по-прежнему счастлива вспомнить немецкий, и они оживленно болтали, не забывая, однако, что впереди их ждут сложная работа и ежеминутное хождение над пропастью.
Садясь в поезд, оба выглядели бледными и усталыми, впрочем, как почти все здесь этой зимой. Едва поезд отошел от перрона, как Амадея уснула, положив голову Руперту на плечо. Она действительно измучилась. Но Монтгомери не позволил себе уснуть; он читал, пока она спала.
Проснувшись, Амадея почувствовала себя лучше. Они направлялись в небольшой тюрингский городок, намереваясь остановиться в отеле, который облюбовали немецкие офицеры и их жены. Разумеется, его нельзя было и сравнивать с «Крийоном», но номер был чистым и неплохо обставленным. Портье извинился зато, что вместо двуспальной кровати там стояли две односпальные: в отеле было много женщин, приехавших к мужьям на Рождество. Руперт заверил портье, что все в порядке, тем более что их медовый месяц давно миновал, и все трое дружно рассмеялись. Войдя в номер, Руперт сразу заметил, что Амадея немного расслабилась.
