А потом он пришел к ней в контору и сказал, что любит ее и не хочет расставаться после того, как закончится работа над фильмом.
А она его прогнала.
Виктор дал команду, и на пыльной площади, где были выставлены на продажу рабы, камера принялась следить за Ларами, двигавшимся с нарочитой аккуратностью пьяного человека.
Кейт отправилась к видеомонитору. Благодаря ему можно было сразу представить, как будет выглядеть снимаемая сцена на экране.
Камера все ближе подбиралась к Джеду, а он не отрывал взгляда от Мозеса, закованного в кандалы. Вот он споткнулся и упал, и камера наклонилась к земле следом за ним.
Кейт видела гримасу отвращения на лице Ларами, вынужденного жить в обществе со столь варварскими обычаями. Но вот он вроде бы узнал этого человека в цепях. Это же не просто какой-то раб! Это Мозес. Ларами цепенеет. Как Мозес — кандалами, он скован отчаянием и болью и пытается заливать их дешевым виски.
Он сумел выразить все это перед камерой, не промолвив ни единого слова.
В глазах его засверкали слезы, и Виктор крикнул, что снято.
Техники засуетились, перекатывая камеру обратно на исходную точку, но Джед не шевелился. Он стоял на коленях в пыли, опустив голову.
Кейт двинулась было к нему, но Виктор оказался проворнее.
— Не думаю, что это можно сделать еще лучше, но я знаю, что ты любишь прогнать в один присест сразу два-три дубля, так что если хочешь, можем повторить. Или тебе нужен перерыв?
Джед поднял голову, посмотрел на Кейт и улыбнулся своей трогательной, смущенной улыбкой.
— Похоже, я… Да, похоже, я сейчас отдам весь завтрак!
Кейт схватила его за плечо, заставляя встать.
— Здание мэрии, первый этаж! — выпалила она, и Джед бегом понесся к массивному кирпичному дому.
Когда Кейт ворвалась в прохладный холл, дверь в мужскую комнату со стуком захлопнулась. Она немного подождала и не выдержала — заглянула внутрь.
— Джед?
Он сидел на полу в одной из кабинок.
Она встала на колени рядом с ним.
— Хочешь, я подгоню машину и отвезу тебя домой?
Он кое-как отвел со лба спутанные волосы. Его руки тряслись, а лицо стало каким-то серым.
— Это перестало походить на дом с тех пор, как ты ушла.
— Я побуду с тобой немного, — тихо пообещала Кейт.
— А ты… А ты побудешь со мной подольше, если я скажу, что… — до боли зажмурив полные слез глаза, он прислонился затылком к холодной металлической перегородке, — …что я жутко злой из-за смерти Дэвида?
— Это вполне нормально — быть злым, — с трудом вымолвила Кейт.
Слезинки одна за другой заскользили по его щекам.
— Нет, — прошептал он. — Если я чему-то и научился, так это тому, что это ненормально.
— Ненормально держать это в себе — так, как ты себя приучил.
Джед внимательно посмотрел на Кейт.
— Мой отец убил мою мать, — вымолвил он каким-то бесцветным голосом. — Он был пьян, разозлился на нее и ударил, а потом она умерла.
— Ох, Джед, — воскликнула Кейт и прижала его к груди, — но ведь ты совсем не такой, как твой отец!
Он ответил ей судорожным объятием.
— Вот и Дэвид все время твердил об этом. О Господи, ну почему он умер?!
И Джед заплакал.
Кейт только и могла, что обнимать его, сидя на полу в мужском туалете, и плакать вместе с ним.
Когда Джед вышел из душа, Кейт все еще находилась в трейлере.
Он давно не помнил себя таким уставшим.
Кейт заказала в «Гриле» обед, и тот уже стоял на столе.
— Хочешь есть?
— Нет, — отвечал он, усевшись на диван. — Я… слишком нервничаю, чтобы есть.
— Нервничаешь?
— Я пытаюсь найти способ уговорить тебя остаться.
Кейт уселась напротив Джеда.
— И прихожу к мысли, что лучше всего мне сделать ставку на искренность. Правда, и ничего, кроме правды.
— Я всегда предпочитаю правду, — кивнула Кейт.
— О'кей. — И он шумно перевел дух. — Вот тебе правда. Я, конечно, далеко не подарок. И скорее всего до конца своей жизни буду вынужден бегать на занятия в группу. Мне вряд ли удастся научиться запросто… обсуждать свои чувства. Но я знаю, что начинаю нравиться сам себе, когда ты рядом со мной. Потому что в первый раз в жизни мне нет нужды притворяться кем-то еще.
Она сидела затаив дыхание, не спуская с него глаз.
И он решил продолжать. Правда так правда.
— Кейт, я хочу и дальше работать с тобой. Я хочу участвовать в твоем следующем проекте. Меня не волнует, что именно это будет. Черт побери, я готов даже поехать в Бостон и раскладывать по полкам твои скоросшиватели, если ты будешь рядом. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Вот видишь, я решил, что просить тебя остаться на ночь — это слишком, и прошу тебя остаться со мной на всю жизнь.
— Джед…
Он отчаянно затряс головой.
— Погоди, не перебивай, потому что это еще не вся правда! — Он смотрел на нее открыто и серьезно — и это был Джед Бомон, без всяких уловок и прикрас. — Я знаю, что со мной нелегко ужиться. Я не могу гарантировать, что не вернусь к прежним привычкам. Я знаю, что ты все еще не доверяешь мне до конца, но не обижаюсь. Честное слово. Ты в этом не виновата — я все понимаю. Я просто буду стараться заслужить твое доверие. Я снова запишусь в группу анонимных алкоголиков и буду заниматься по полной программе. Дэвид тоже хотел, чтобы я это сделал. И я сделаю это не только ради нас, но и в память о нашей дружбе. Впредь я буду всегда честен с тобой и не стану скрывать своих истинных чувств. Но правда заключается в том, что единственное, в чем я могу с уверенностью поклясться, — это моя любовь к тебе.
Кейт все еще молчала.
— Ну, в общем, понятно, — заторопился Джед. — Наверное, для тебя вовсе не такая уж большая радость…
— Но ты все же попросишь меня остаться? Потому что если попросишь, то я отвечу.
— Ты…
— Я слушаю.
— Ты выйдешь за меня?
И Кейт ответила со счастливой улыбкой:
— Да!
Джед улыбнулся в ответ и больше не боялся слез, выступивших на глазах. Он поцеловал Кейт и впервые за много-много лет не пытался скрыть или подавить то, что чувствовал. Это был ужас. Да, он определенно дрожал от ужаса. Но это был сладкий ужас, такой, который чувствуешь, сыграв свою лучшую роль на краю обрыва над пропастью.
— Я люблю тебя, Джед Бомон, — прошептала Кейт, и в тот же миг он понял, что пропасти можно не бояться, потому что вместе с Кейт он запросто сможет взлететь.
Джамаль стоял за камерой и смотрел, как Джерико и Сюзи доигрывают заключительную сцену. Ларами прощается с Джейн, прежде чем повезет Мозеса — свободного отныне человека — в Бостон.
Джамаль в этом эпизоде не был задействован. Он кончил работу еще вчера и был совершенно свободен. Он уже уложил чемоданы, и билет на самолет до Нью-Йорка лежал у него в кармане. Один из техников согласился отвезти его в аэропорт, но он до последней минуты не спешил садиться в машину.
