Потом Лидия, играя по правилам, вышла замуж за человека, постороннего для Алекса и Джуно. Она не нарушила равновесия. Нельзя нарушать равновесия и ему с Джуно.
Очень уж сложные отношения связывали их.
Поняв, что родители одобряют ее выбор, Тори изменилась к Алексу. Оставаясь с ним наедине, она держалась игриво, готовила ему деликатесы и подавала завтрак в постель, когда он ночевал у нее на Пятой авеню. Это случалось часто, потому что Тори не нравилась квартира Алекса в нью-йоркском Сохо.
Секс с Тори всегда был непредсказуемым и неожиданным. Интимные отношения начались у них после третьего свидания, когда они снова ходили на баскетбольную встречу. Впервые оказавшись у Тори, Алекс понял, что квартира точно такая, как он предполагал: с великолепным видом на Центральный парк и бесконечные крыши, уходящие за горизонт. Комнаты были декорированы с безупречным вкусом.
А вот страстность Тори в постели удивила его. Они начали с шампанского и сдержанных ласк на диване, стоявшем на застекленной террасе, потом перешли в спальню. Тори поставила на стереопроигрыватель Дворжака, зачем-то опустила шторы и обняла Алекса.
– Я ждала этого момента с тех пор, как увидела тебя.
Он недоверчиво улыбнулся:
– Тогда ты даже не взглянула в мою сторону.
– Все женщины в агентстве вешались тебе на шею.
Не желая походить на них, я прикинулась равнодушной.
– Тебе удалось меня провести!
– Ох, Алекс! – Тори приникла к его губам в жадном поцелуе и крепко прижалась к нему. – Раздень меня, – учащенно дыша, попросила она.
Алекс медленно расстегивал пуговки на ее платье, а Тори стояла с закрытыми глазами – неподвижно, как изваяние. Стянув платье, он чуть не рассмеялся, ибо увидел прозрачный кружевной красный бюстгальтер с вырезанными для сосков отверстиями и трусики такого же стиля с разрезом посередине, сквозь который пробивались темные завитки волос. Ажурные чулки держались на резинках черного кружевного пояса.
– Я купила все это в одной из лавок – ну, знаешь? – на Седьмой авеню… с мыслью о тебе, – прошептала Тори и заглянула ему в глаза. Ему показалось, что она не уверена в себе. – Надеюсь, тебе это понравится.
– Мне очень нравится. – Алекс поцеловал сосок. – Ты удивительная, Тори. – Как ни странно, это взволновало его. Будь на ее месте другая женщина, Алекса позабавила бы, но едва ли возбудила эта спецодежда.
Но Тори Гембл сама добропорядочность… Меньше всего он предполагал увидеть нечто подобное под строгим платьем преуспевающей деловой дамы. Его тронуло, что Тори решила предстать перед ним в такой одежде. Впрочем, на ней эта дешевка выглядела как мощный эротический стимулятор.
Его поразила сексуальность Тори. Пока Алекс раздевался, она вытянулась на постели и, извиваясь, словно кинозвезда пятидесятых годов, трогала себя сквозь отверстия на штанишках. Когда он лег рядом с ней, Тори поднесла к его губам свои пальцы. А когда Алекс прикоснулся к ней, она дернулась так, словно его рука несла в себе электрический заряд в тысячу вольт. Откликаясь на каждое его прикосновение, Тори возбуждалась все сильнее.
Алекса внезапно охватила паника. Ведь после той страшной ночи в Мексике он впервые остался наедине с женщиной. А вдруг ничего не получится? Его прошиб холодный пот. Мелькнула мысль: не сбежать ли отсюда подобру-поздорову в свою монашескую келью в Сохо с фотографией Салли вместо иконы и амулетами рядом с ней?
Но неистовая страсть Тори передалась и ему. Он вошел в нее через отверстие на прозрачных трусиках и заставил себя не думать ни о чем, кроме того, что происходит. Когда ногти Тори впились в его спину, он шлепнул ее по ягодицам и мгновенно почувствовал ответную реакцию. Они занимались любовью неистово, бурно, а когда все кончилось. Тори откинулась на спину и уставилась в потолок невидящим взглядом.
Минут через пять она улыбнулась ему:
– Хочешь кофе?
После роскошной церемонии бракосочетания в поместье родителей Тори стала миссис Александр Тайсон Сейдж. Среди приглашенных были Лидия и Стефан, Джуно не смогла оставить работу в Окгемптонском драматическом театре, поэтому ограничилась поздравительной телеграммой и свадебным подарком – часами в стиле арт-деко.
Джо Гембл арендовал для молодоженов реактивный самолет, который должен был доставить их на ранчо Пейнтед-Фоллз, занимающее сто тысяч акров земли в южной Калифорнии. Он также передал им право на владение этим ранчо.
В ту осень Алекс получил свою первую премию Клио за рекламу безалкогольных напитков и был повышен в должности. Теперь, когда он стал старшим составителем текстов, его оклад заметно увеличился. Тори невероятно гордилась мужем.
– Перестань, это ровным счетом ничего не значит, – говорил он, пожимая плечами. – В рекламном бизнесе обожают раздавать премии.
– Нет уж, Алекс, – возражала Тори, – не скромничай. По-моему, ты просто великолепен. И это только начало, дорогой. Наград будет все больше и больше Ты безумно талантлив. – Она торжествующе улыбнулась. – Они еще увидят!
Алекс понимал, в чем дело. Тори боялась сплетен о том, что он женился на ней из-за денег. Алекс, принадлежавший к состоятельной семье, потратил все свои средства на занятия драматургией и к моменту женитьбы был всего-навсего младшим составителем текстов с относительно невысоким окладом. Теперь ситуация начала меняться.
Тори как в воду смотрела. В течение последующих лет награды и премии так и сыпались на ее мужа. Оклад Алекса повысился до впечатляющего уровня, и он переехал в угловой кабинет на престижном двенадцатом этаже.
В тот день, когда Алекс стал наконец вице-президентом рекламного агентства, Тори вихрем влетела в его кабинет, не забыв протереть собственным рукавом и без того начищенную до блеска бронзовую табличку с именем мужа.
– Сегодня вечером мы должны отпраздновать это событие, господин вице-президент. – Она поцеловала его. – Я уже заказала столик в «Элайн», ибо хочу похвастаться тобой.
– Но, Тори, сегодня мы идем на премьеру Кена!
– Совсем забыла! – Она игриво провела по его шее кончиками пальцев. – Дорогой, разве обязательно идти сегодня? Ведь это всего лишь какая-то незначительная пьеса и даже не в бродвейском театре. Мы успеем посмотреть ее на неделе. Я надеялась, что сегодня у нас будет особый вечер.
– Сегодня особый вечер для Кена, – кротко заметил Алекс. – У него премьера, и это первая пьеса Кена, поставленная в Нью-Йорке. К тому же нас с тобой пригласили на вечеринку после премьеры.
– Хорошо, дорогой. Будь по-твоему. Но уж завтра – вечер в «Элайн», а после этого закатимся в «Студию-51» – в качестве компенсации за уступку.
