– Брось убиваться, – презрительно бросил Колдуэлл. – Гюнтер погиб десять лет назад.
– Что? Откуда тебе известно? – Ванесса побледнела.
– У меня есть друзья в военных кругах в Берлине. Они по моей просьбе отследили его. Он наплел тебе, что приехал сюда учиться по обмену. Так вот, все это вранье. Он был двойным агентом и в конце концов попался. Его убили. Выстрелом в голову. Он подох, как собака, умоляя сохранить ему жизнь. – Последний факт Колдуэлл сообщил явно с целью причинить жене боль.
Ванесса тупо смотрела на мужа.
– Он был шпионом? Даже когда…
– Вот именно, даже когда спал с тобой и обрюхатил тебя. У него и в мыслях не было остаться здесь или жениться на тебе.
– Ты шпионил за ним? Но зачем?
– Я должен был защитить то, что принадлежит мне, – бесстрастно сказал Колдуэлл.
Поток откровений прервал телефонный звонок. Ванесса и Колдуэлл обессиленно замолчали.
– Сеньора Трейнор, вас к телефону, – объявила вошедшая в гостиную женщина, по-видимому, домработница.
– Кто это, Хуанита?
– С телевидения, – растерянно ответила женщина. – Хотят спросить вас о сеньоре Коуле.
– Скажи, что мы полностью на стороне сына и что полиция ошибается, – решительно заявила Ванесса.
– Нет. Скажи, что у нас нет сына с таким именем, – заорал Колдуэлл.
Ванесса, взглянув на мужа, поняла, что он может согласиться на компромисс только в одном случае…
– Скажи им, что в данный момент мы не готовы комментировать ситуацию.
Колдуэлл не стал возражать, и Хуанита вышла. Ванесса, решив, что больше не о чем разговаривать с мужем, покинула гостиную. Колдуэлл постоял еще несколько секунд и вышел вслед за женой.
Миранда продолжала сгорбившись торчать у окна. Из головы не выходило имя жены Крейна. Блейс. Б… л… е… й… с… Знакомое сочетание букв. Как еще его можно переиначить? С… е… й… б… л… Сейбл! Неужели она жена Крейна? Что это – совпадение или благодаря своему чересчур живому воображению она, Миранда, раскрыла таинственную связь между вымогательницей и насильником?
Миранда припомнила реакцию Дины, когда та увидела фотографию Уэйна и Сейбл. Значит, продавщица узнала на снимке жену Крейна? Девушка выпрямилась, обдумывая следующий шаг, и тут же кто-то сбил. ее с ног и заклеил ей рот куском клейкой ленты; она даже не успела перевести дыхание. По щеке полоснула шершавая ладонь. Крейн! В душе закипал гнев. Гнев на Колдуэлла Трейнора, сотворившего подобное чудовище. Гнев на Сейбл, вскармливавшую это чудовище. Гнев на Крейна, позволившего сделать из себя чудовище. Как это все бессмысленно…
Крейн заговорил, обращаясь, скорее, к себе, а не к Миранде. Заговорил голосом Коула. Однако девушка уже начинала улавливать различия. У Крейна голос был тоньше, пронзительнее, с плаксивыми интонациями.
– Что ты здесь делаешь? И что мне теперь делать? Она не сказала, как мне поступить, если ты придешь сюда. Как так получилось? Она ведь всегда все знает. Неужели она не предвидела такого варианта?
Миранда лежала не шевелясь и слушала жалобное бормотание Крейна, становившееся все менее разборчивым. Она ощущала на голом животе под рубашкой груз тяжелого металла, сдавливавшего внутренности. Ее козырная карта. Только бы Крейн не догадался, что у нее есть пистолет. Пока она в относительной безопасности. Крейн сам ничего не предпримет. Он марионетка в руках Сейбл. Только бы она не поджидала их где-нибудь на ранчо.
Вопросы репортеров отлетали от Коула, а потом с опозданием бумерангом врезались в сознание:
– Это вы насиловали женщин на набережной?
– Вам нравится чувствовать себя таким же беспомощным, как ваши жертвы.
Ему хотелось кричать: «Жертва – я, я, я!»
«Жертва чего?» – спросили бы его.
Хороший вопрос. Хорошо бы еще знать ответ на него. Но откуда ему знать, почему его брат превратился в чудо-нище, почему полицейский, которого он никогда прежде не видел, настроен любой ценой сломать ему жизнь, а женщина, которую он полюбил, пытается сфабриковать против него обвинение?
Поэтому Коул лишь молча сжимал зубы, исподлобья смотрел вперед, как человек, всходящий на эшафот. Полицейский в форме, которому Рик, задержавшийся с журналистами, поручил опекать задержанного, с нескрываемым удовольствием толкал его во все стороны. Пока они шли к полицейской машине, Коул по его милости несколько раз врезался в стены зданий. Он решил, что полицейский страдает комплексом маленького человека. Щуплый, невысокий, не более пяти футов семи дюймов ростом, полицейский заметно проигрывал в стати рядом с рослым широкоплечим арестованным.
Туристы, прогуливавшиеся по набережной, словно зачарованные глядели на человека в наручниках и при его приближении переходили на другую сторону улицы, будто опасались, что тот вырвется и набросится на них.
Полицейский чуть приоткрыл заднюю дверь сине-белой машины и пинком впихнул задержанного внутрь. Коул, повалившись на сиденье, с трудом выпрямился, потому что руки его были сцеплены за спиной наручниками.
Его не покидало ощущение, будто жизнь вытекает из него через пальцы. Ему бы сжать кулак, чтобы сохранить хотя бы то, что осталось, вместо этого он наблюдал за своей гибелью с непонятной оцепенелой покорностью. Должно быть, на каком-то этапе своего жизненного пути он прогневил Всевышнего. Когда? В чем? Коул всегда был человеком глубоко религиозным, верил в Бога и в справедливость, если уж не в человеческую, то в Божью. Так за что же наказывает его Бог? Может быть, он был слишком жадным до жизни, желал большего, чем заслужил? У него крепкое здоровье, несколько хороших друзей, любимая работа, в которой он преуспел. Потом вдруг ему захотелось еще и любви. Может быть, это и есть тот ключ, что открыл не ту дверь? Может быть, следовало довольствоваться вполне удобными отношениями с женщиной, к которой он безразличен, а не искать любви?
Коул понимал, что разумным подобное объяснение не назовешь, но что-то же тогда послужило причиной обрушившегося на него кошмара? Может быть, это Божья кара за какие-то его прегрешения и он должен смириться? Возможно, и должен, но это не в его характере. Он – мятежник, бунтарь. Иначе не вырос бы самостоятельной личностью под постоянным давлением тирана-отца. Теперь на место отца заступила судьба. Судьба готова сейчас предопределить дальнейший путь его жизни. Однако он в восемнадцать лет дал бой Колдуэллу Трейнору не для того, чтобы теперь позволить судьбе раздавить его. Он обязан за себя постоять. Сам, один, как тогда…
Рик Милано, окруженный в аллее репортерами, поднял руку, чтобы остановить поток вопросов. Толпа журналистов заметно увеличилась с начала его импровизированной пресс-конференции, так как весть об аресте Коула быстро облетела службы новостей города. Рик понимал, что нужно пользоваться вниманием прессы, пока есть возможность, потому что скоро инициативу перехватят начальник департамента полиции и мэр города, жаждущие повысить свой рейтинг.
