идёт к выходу, но застывает в дверном проёме, когда наблюдает за действиями Коли. Тот движется прямо на меня. Прижимает к стене, учащённо дышит. От него несёт потом и сигаретами, отчего желудок скручивает тугим узлом, а к горлу подкатывает мерзкая тошнота.
— Я все время думал о тебе, — на одном выдохе произносит Тихонов. — Каждый, блядь, день.
— Слушай, пойдем! — злится Кирилл.
Но Коля его не слышит. Он утыкается носом в мою шею и глубоко вдыхает запах волос.
— Ты, наверное, не замечала, но я торчал от тебя с самого детского сада. Все думал, что вырастем и поженимся. Только денег немного подзаработаем. Мы ведь были так похожи, да, Алис?
Господи. Сердце бешено колотится, а пульс разгоняется до предела.
— Коля, твою мать! — негодует парень. — Уходим!
Страх окутывает тело, когда ладонь Тихонова скользит по моей ноге и сжимает бедро.
— Выйди! — командует он, обращаясь к сообщнику.
— Хочешь за износ сесть? — фыркает Кирилл. — Дело твоё. Я пас!
С этими словами он выходит из спальни и направляется в прихожую, оставляя меня с Колей один на один.
***
Прикосновения – отвращают, а резкий запах одеколона – вызывает подкатывающую к горлу тошноту. Подсознание вопит, что нужно сопротивляться и драться до победного. Столько сколько смогу — хуже уже не будет. Только бы не чувствовать на себе холодные и шероховатые ладони бывшего лучшего друга. Его всего.
Я до хруста сжимаю пальцы в кулаки и молочу твёрдую стальную грудь. Толкаю Колю, пытаясь сдвинуть хотя бы на сантиметр. Но тщетно! В нем столько дури, что мне не под силу справиться.
Тихонов напирает, давит. Касается губами моих губ и облизывает нижнюю. В этот момент я кусаю его. Намертво вцепляюсь зубами, ощущая во рту металлический привкус крови.
— Сука! — звучит грубый голос.
Следует хлёсткий удар по щеке и перед глазами темнеет. Я ослабляю хватку, захлёбываясь от отчаяния, унижения и боли. При желании Коля может сделать со мной всё, что угодно. А желание у него есть — это чувствуется. Судя по тому, как он задирает подол платья и с усердием мнёт мои ягодицы.
— Меня нельзя трогать! – заявляю уверенно. – Нельзя, слышишь? Я беременна!
Коля вжимает меня в стену максимально сильно – так что даже косточки хрустят. Вскрикиваю, понимая, что Тихонов не шутит и не дурачится, как раньше. Он обозлён и бешен. Он монстр, который считает, что причиной всех его бед и неудач являюсь именно я.
— Уже не целка, да? – хрипло смеется бывший друг. – Я всегда мечтал, что буду первым. Старательно отваживал от тебя ухажёров. Год за годом. Ванька с соседнего дома дал заднюю после нашего с ним разговора. Тот смазливый пидор, с которым ты долго общалась в соцсетях, а затем ходила на свиданку — тоже спасовал. Ты ему нравилась. Дико нравилась, но после нескольких ударов по печени он придумал басню, что рыжие не в его вкусе и вообще он до сих пор любит бывшую.
— Ты ненормальный! – произношу ошарашенно.
Долгое время я думала, что не такая как все. Некрасивая, страшная. Что со мной никто не хочет встречаться.
— Я же тебя с самого-самого… С самого детства люблю! — выговаривает Тихонов.
В том состоянии, котором я нахожусь, я не могу философски мыслить, но определенно знаю, что любовь – она совершенно не о страхе, боли, презрении и желании навредить. Любовь – это о щедрости. Когда дарить хочется гораздо больше, чем получать. По крайней мере, именно такие чувства я испытываю рядом со своим Медведем.
— Пусти, — жалобно прошу. – Пусти, Коль. Клянусь, я не заявлю в полицию, если ты прямо сейчас уедешь отсюда вместе со своим другом и деньгами.
— А давай уедем вместе? – предлагает с энтузиазмом.
Коля отстраняется, смотрит горящими глазами и крепко сжимает мои челюсти.
— Прямо сейчас, Алис. Ты и я. Мы же с тобой безумно похожи.
— Были похожи, Коль, — проговариваю уверенно. — Но я так жить больше не хочу!
Ввязываться в сомнительные авантюры, перебираться нелегальными заработками и ходить на грани беззакония. Это неправильно. И больше мне не подходит.
Тихонов разворачивает меня лицом к стене и надавливает на поясницу. Слышится треск капроновых колготок. Я закрываю рот ладонью, глотая слёзы и проживая самые мерзкие моменты своей жизни.
— Ты не моя Алиса, — со злобой произносит Коля. – Моя была не такой. Она презирала узаконенную секту, которая оснащена влиянием и властью.
— Послушай, мне искреннее жаль… — говорю с отвращением, пока Коля расстегивает молнию на брюках и быстро водит рукой, удовлетворяя себя. – Мне правда искреннее жаль, если тебе пришлось столкнуться с несправедливостью.
— Заткнись и расставь ноги шире!
Мой всхлип заглушает звонок мобильного телефона. Коля делает вид, что не слышит его. Стягивает с меня белье, ударяет ладонью по ягодице. Я бегло прохожусь глазами по комнате в поисках острого или тяжелого предмета. И этого человека, который хочет меня изнасиловать, я когда-то считала своим лучшим другом?
Когда противная трель не прекращается, Тихонов несдержанно матерится и достает из кармана мобильный. Снимает трубку, напряженно дышит. Я не знаю, что он слышит в динамике, но в следующую секунду срывается с места и бросается к выходу.
Проходит бесконечное количество времени, прежде чем я заставляю себя обернуться, надеть белье и снять разорванные в хлам колготки. Голова кружится, низ живота сводит от боли. Я с трудом стою на ногах. Ощущаю себя настолько грязной и мерзкой, что хочется отвариться в кипятке, только бы избавиться от этого чувства.
В коридоре звучат голоса, затем шаги. Я вздрагиваю и мечусь по комнате в поисках защиты. Хватаю хрустальную вазу, встаю в позу и готовлюсь к обороне. Сердце выпрыгивает из груди, а капли пота стекают по позвоночнику. В следующий раз я должна быть готова.
На пороге спальни показывается Катя. В чёрной короткой дублёнке и высоких сапогах. Ровная укладка, безукоризненный макияж. Дыхание сбивается, а с губ срывается нервный истерический смех.
— Это ты! Это всего лишь ты! — мотаю головой.
— Твою мать! Что здесь произошло? — спрашивает сестра.
За её спиной стоит невысокий коренастый мужчина в пальто с меховым воротником. Он осматривает комнату, что-то шепчет Кате на ухо и выходит.
— Соседка снизу позвонила родителям, — произносит Катя. — Мама
