я поднимаю ее и насаживаю на свой напряженный член, заявляя, пока трахаю ее до беспамятства.
— Я дам тебе все, что ты захочешь, Мавс. Просто попроси. Все, что тебе нужно сделать, это попросить.
***
Я резко просыпаюсь, пытаясь замедлить биение своего сердца. Хочу погрузиться в другое воспоминание о ней, в место, которое не хочу покидать, в место, в котором я теперь хочу жить постоянно, но что-то будит меня.
Я моргаю в темноте, прислушиваясь к неуместным звукам, когда слышу это.
Медленное, ровное дыхание справа от меня.
И тогда я это чувствую. Дыхание в мою руку.
Этого не может быть.
Несколько секунд я лежу неподвижно и гадаю, то ли у меня разыгралось воображение, то ли она действительно здесь, рядом со мной. Я почти хочу отключиться, чтобы продолжать чувствовать истинность момента, но мне нужно знать. Всё это мне кажется, или есть шанс, что она настоящая?
Собравшись с духом, которого у меня нет, я умудряюсь повернуть голову на подушке, молясь все это время.
Именно тогда я начинаю плакать, как гребаный ребенок.
Маверик сворачивается калачиком рядом со мной и крепко спит. Ее руки спрятаны под лицом. Веки слегка подрагивают от сновидений. Она выглядит умиротворенной, счастливой и такой чертовски великолепной, что я теряю самообладание и рыдаю еще сильнее.
Что это значит? Вернулась ли она ко мне? Или пришла, чтобы официально попросить у меня развода?
Чертов ад.
На данный момент я не хочу этого знать. Не смогу переварить этот ответ.
Я сажусь, просто чтобы рассмотреть ее, но либо движение, либо мое прерывистое дыхание будит ее. Затем ее темные глаза моргают и открываются. В ту секунду, когда туман сна рассеивается, она встает и оказывается в моих объятиях. Цепляется за мою шею. Рыдает мне в щеку. Перекрывая мне подачу воздуха.
И тогда я понимаю.
Она вернулась ко мне.
— Мне очень жаль, — повторяю я ей снова и снова.
— Мне тоже, — отвечает она на каждое мое извинение.
— Боже, я люблю тебя, Маверик. Скажи мне, что ты остаешься. — Я кажусь нуждающимся и жалким. Прямо сейчас я — сплошное месиво необузданных эмоций. Мое тело дрожит, но душа наконец-то обретает покой. Это странно, ощущать это сочетание одновременно.
— Я остаюсь. Я остаюсь, — продолжает повторять она, пока наша дрожь не утихает.
Не хочу выпускать Маверик из своих объятий, но мне нужно видеть ее лицо, когда я спрошу ее об этом, поэтому откидываюсь на спинку кровати и сажаю ее к себе на колени.
— Почему?
Господи, я должен знать, почему она предпочла меня мужчине, которого любила всю свою жизнь. Тому, к которому я практически толкнул ее в объятия прошлой ночью. Да, я хотел, чтобы она выбрала меня, но сейчас я в полном шоке от того, что она это сделала.
Ее лицо такое же заплаканное, как и мое, но эта улыбка. Черт возьми. Эта захватывающая дух улыбка, которую она мне дарит, каждый раз погружает меня в ступор.
— Я знаю, ты хочешь, чтобы я сказала что-то глубокое и романтичное…
Я прерываю ее.
— Мне не нужна лирика или романтика, Лебедь. Мне просто нужно знать, что ты моя. Навсегда. Только мы вдвоем, и больше никого.
— Так и есть. Я выбираю тебя. — Она останавливается, чтобы вдохнуть, и я знаю, что мне не понравится то, что она скажет, но еще знаю, что выслушаю. Я многим ей обязан. Мои подозрения подтверждаются, когда ее взгляд быстро опускается на мои колени. Когда они снова поднимаются, мои пальцы обвиваются вокруг ее бедер, напоминая ей, что она только что взяла на себя обязательство быть моей. Или, может быть, это для того, чтобы напомнить это мне, потому что я знаю, что следующие слова из ее уст причинят боль.
— Я люблю Киллиана. Не собираюсь этого отрицать. — Черт, это по-прежнему больно. — Но я поняла, что только любви самой по себе недостаточно. — Тепло ее рук, покрывающих мое лицо — чистое блаженство, и оно так чертовски необходимо прямо сейчас, иначе я могу рассыпаться. — И в прошлом году я также поняла, что есть разные виды любви. Есть мечтательный тип, о котором ты всегда думал, что хочешь, а есть устойчивый, которого ты никогда не понимал, но в ту секунду, когда ты позволяешь себе чувствовать… это совсем не то, что ты мог себе представить в своих самых смелых мечтах.
Маверик наклоняется и прижимается своими губами к моим. Я хочу опустошить ее. Повалить ее на спину и заниматься с ней любовью, пока нас обоих не захлестнет волна эмоций, которые мы не можем сдержать внутри. Но сейчас ее время. Я хочу, чтобы оно было у нее. Ей нужно сказать еще кое-что. Я чувствую это, и мне нужны все эти слова.
— Я люблю тебя, Кэл. Меня просто нет без тебя. И никогда не было, — шепчет она в мой рот. — Я поняла, что единственный человек, который всегда, безоговорочно был рядом со мной — это ты. И мысль о том, что у меня этого не будет, и что ты не будешь рядом со мной каждый день — убила что-то внутри меня.
Это происходит на самом деле? Действительно ли я держусь за нее, слушая эти исповедальные слова, которые я всегда хотел, чтобы она сказала, но никогда не думал, что она это сделает?
— Ты выбираешь меня?
Она улыбается. Ярко и возбуждающе.
— Когда я подумала об этом, на самом деле у меня не было выбора.
Теплые губы скользят по моей щеке, и, черт возьми, я не могу не качнуть слегка тазом, когда ее сердцевина идеально прижимается ко мне.
— Я хочу сумасшедшего мужчину, который согреет меня песнями о любви и который будет смотреть «К северу через северо-запад» со мной сто раз, хотя я знаю, что он ненавидит это.
Теперь она переходит к моей челюсти, слегка покусывая. Она должна чувствовать, насколько я тверд под ней.
— Я хочу делать крепости из подушек, пока мы не станем слишком старыми и дряхлыми, чтобы подняться с пола. Я хочу найти новую закусочную, куда можно будет ходить по утрам в субботу. Я хочу заниматься сексом в придорожных туалетах и говорить ни о чем и обо всем с мужчиной, без которого, я знаю, не смогу прожить и дня, потому что никогда не была без него до недавнего времени. И я была несчастна, Кэл.
Я стону, когда она отстраняется, но я так загипнотизирован любовью, сияющей, как звезды в ее глазах, что не могу пошевелиться. Или
