из руки. Где-то в глубине души я надеюсь, что она не задела никого в соседней квартире, но в данный момент мне все равно. Единственное, что сейчас имеет для меня значение, — убрать его подальше от Милы. Я бросаюсь вперед, всаживая пулю ему в другое колено, а затем врезаюсь плечом в его бок и валю его на пол.
Егор издает всхлипывающий стон боли, его пистолет все еще зажат в руке. Прежде чем он успевает навести его на меня, я делаю шаг вперед, упираясь носком сапога в его запястье и наваливаясь всем своим весом.
В воздухе раздается хруст костей, и он вскрикивает. Краем глаза я вижу, как Мила обхватывает Дарси руками и прижимает к себе, пока они обе сидят на кровати. Я хочу пойти к ней, но сначала мне нужно разобраться с этим.
— Я отпустил тебя сегодня вечером, — холодно пробормотал я, не сводя взгляда с его покрытого синяками лица. — Потому что не смог удержаться от того, чтобы не пойти к Миле после того, что ты сделал с ней. Но это больше не повторится.
Я скрежещу ботинком по его запястью, наслаждаясь звуками, которые срываются с его губ, звуками боли, наполняющими комнату. Другой ногой я сильно пинаю его по ребрам, а затем тянусь вниз, поднимая его с пола и отталкивая пистолет. Я хочу по возможности избежать повторного выстрела — пули, пролетающие сквозь стены и пол в жилом комплексе, представляют собой опасность, которая может вызвать больше осложнений, чем я хочу, но, если придется, я выстрелю.
Я бы предпочел убить его своими собственными руками.
При этой мысли холодная ярость снова овладевает мной, блокируя все рациональные мысли. Я смотрю в его глаза и вижу страх, сменивший его победную ухмылку, и комната сужается до нас с ним.
Я забываю, что Мила и Дарси все еще наблюдают за нами. Я забываю, что обычно я спокойный и рассудительный человек. Я забываю обо всем, кроме того, что Егор угрожает и причиняет боль тому, кого я люблю, и та нить самоконтроля, за которую я цепляюсь, обрывается.
Я чувствую себя почти вне своего тела, когда начинаю бить его. Мои кулаки встречаются с плотью и костью, снова и снова, я чувствую, как она прогибается и сминается под тяжестью моих ударов, как горячая кровь заливает мои руки. Я слышу, как его крики превращаются в стоны, в хныканье, в тишину, а я все еще продолжаю бить его. Мне кажется, что этого будет недостаточно, пока он не станет неузнаваемым, и на месте человека останется лишь кусок плоти.
— Лоренцо! Лоренцо!
Я слышу голос Милы. Задыхаясь, я замираю, сжимаю в кулаке окровавленную рубашку Егора, смотрю на его безжизненное лицо, мои плечи вздымаются.
— Он мертв, Лоренцо, — слышу я шепот Милы у себя за спиной. — Он мертв.
Я поднимаю глаза и вижу, что она сидит на краю кровати, колеблясь между желанием подойти ко мне и невозможностью сделать это из-за гипса на ноге. Оцепенев, я позволяю телу Егора упасть на пол с тяжелым стуком и выпрямляюсь, чувствуя себя так, словно смотрю на Милу в оцепенении.
Рядом с ней Дарси свернулась в клубок, обхватив руками ноги, и трясется, и всхлипывает. Мила протягивает руку и кладет ее ей на руку, все еще глядя на меня.
— Лоренцо, — тихо повторяет она, и это выводит меня из тумана.
— Черт, — вздыхаю я. — С тобой все в порядке? А как Дарси…
Дарси дергается, как будто испугавшись, и смотрит на меня влажными карими глазами.
— Что за черт? — Шепчет она, все еще дрожа. — Какого черта…
— Теперь ты в безопасности. — Я тяжело сглатываю. — Мне нужно позвонить, попросить кого-нибудь приехать и разобраться с этим, но ты в безопасности. Никто больше не попытается причинить тебе вред.
— Откуда ты знаешь? — Голос Дарси слабый и дрожащий, но в нем чувствуется и гнев. — Что все это значит, Мила…
— Я могу объяснить. — Голос Милы тоже дрожит. — Но сначала мне нужно увидеть Ники.
— Мне нужно вытащить вас всех отсюда. — Я поворачиваюсь к Миле, пересекаю пространство между нами и тянусь к ней, притягивая ее в свои объятия. — Чистильщики придут и разберутся с этим, но мне нужно, чтобы вы были в безопасности. — Я глажу рукой ее волосы, чувствуя, как она напряжена, как ей нужно добраться до брата, но не хочу ее отпускать. — Вот. Я помогу тебе. Дарси, я отвезу тебя домой…
Ее рот сжался в тонкую линию.
— Я сама доберусь до дома. Мне не нужна помощь… что бы это ни было…
— Дарси, пожалуйста. — Мила поворачивается к ней, ее глаза все еще влажные. — Лоренцо может помочь. Я обещаю. Он не такой, как тот мужчина, с которым я была раньше. Он поможет нам. Я клянусь. Я объясню все позже, но просто, пожалуйста, доверься мне. Он вытащит нас отсюда, и тогда я все тебе расскажу. Пожалуйста.
В глазах Дарси мелькает подозрение, я не могу ее винить, но она наконец кивает.
— Хорошо, — пробормотала она, испустив дрожащий вздох. — Давай уйдем отсюда.
Она сползает с кровати рядом с Милой, обходя мертвое тело Егора с настороженным выражением лица. Она помогает мне поднять Милу, и мы вдвоем поддерживаем ее, чтобы она могла ковылять по коридору к комнате Ники. Дверь закрыта, и мы слышим тихий плач по ту сторону. Моя грудь сжимается от эмоций, и я чувствую, как тяжело Миле от того, что она не может прибежать к нему.
Я открываю дверь, и Ники тут же поднимает глаза. Его взгляд скользит по нам троим, по лицу текут слезы, а затем он спрыгивает с кровати и бежит к Миле и Дарси. Он бросается между ними, едва не сбивая Милу с ног, но я достаточно крепко держу ее, чтобы она не упала и не наступила на ногу.
— Все хорошо, дружище, — шепчет Мила, поглаживая его по волосам. — Теперь мы в безопасности. Лоренцо помог нам. Он заставил страшного человека уйти. А теперь мы пойдем в более безопасное место, хорошо?
Ники напрягается, смотрит на Милу, а та смотрит на меня. Я говорю "в квартиру", и она кивает.
— Мы пойдем в башню, где мы будем в безопасности от этого страшного человека и всех, кто ему подобен. Сейчас его нет, но мы должны убедиться, что никто больше не сможет прийти. Хорошо? Лоренцо спрячет нас, как… — она ищет, что сказать, поджав губы. — Как профессор Икс укрывает всех этих детей в твоих мультфильмах. Хорошо? Мы пойдем в такое же безопасное
