потом сухо говорить «спасибо» и клясться, что «при удобном случае верну».
— Что рассказать? — запрокинув голову, Цыпленок обращается ко мне.
— Не знаю, — пожав плечами, отвечаю, сильнее стягиваю руки, усиливая под женской грудью свой захват. — Что пожелаешь. Секретов нет. Задавайте вопросы, ребята. Постараемся ответить честно, но, конечно, по возможности.
Похоже, посиделки у костра на берегу растянутся на неопределенный срок. Совершенно не устраивает, тем более что я хотел бы плотским образом получить свою жену, у которой, между прочим, основательно свербят лодыжки. Весь разговор внимательно слежу за ней, отмечаю каждую загогулину, черту и переменчивое выражение её лица, которыми она владеет виртуозно, словно надевает подходящую по смыслу латексную маску.
Не умеет притворяться? Все написано на женской физиономии? Способна имитировать? Нет, стоп, это бред! Возможно, кричит и охает — фигурно-театрально, но сокращается — реально.
— Я встретил ее здесь, — неожиданно первым начинаю.
— Здесь? — Майя изумляется первому откровению с этой стороны импровизированного стола.
— На Центральном пляже, — уточняю, загребая подбородком туда-сюда снующую женскую макушку. — Она попросила за вещами присмотреть.
— Не верю! — Колька ржет, запрокидывая голову. — Вот так прям подошла и говорит…
— «Вы не последите за моим нехитрым скарбом, я бы хотела ополоснуться, пока вода — парное молоко». Я серьезно! — придавливаю осторожно разлохматившуюся Асину прическу. — Не крутись, пожалуйста.
Вот так вот скажешь правду, попадешь в отряд брехливых и чего-то там недоговаривающих.
— Да, — меня решила поддержать? — Я подошла к одетому в черную рубашку и такого же цвета джинсы мужчине, вдобавок с солнцезащитными очками на носу, да, к тому же, сидящему на лежаке, сделала небольшой поклон, после осторожно наклонилась, сразу извинилась, что побеспокоила, и наконец-таки спросила, не будет ли он возражать против того, чтобы посторожить мою сумку.
— Спал, что ли, Костя? — язвит неугомонный Николай. — Разморило, видимо, на солнце?
— Я медитировал, — оскалив зубы, тут же отзываюсь.
И вспоминал лишь бывшую жену и то, что между нами было!
— Так! Принимается без доказательств. Поверили? — обращается к Майе Колька.
— Конечно, — отрезает по детству обозначенная дама. — Меня убеждать не нужно. Идем дальше. Хотя… — похлопывает пальцем по своим губам. — Стоп-стоп! Значит, Центральный пляж — это ваше место?
Не сказал бы, но пусть будет. Уговорили — ладно!
— Наше место? — Ася цепляется за последние слова.
— Там, где все произошло. Там, где наступило озарение. Там, где вы нашли друг друга. Это место вашей силы? Если это так, то туда запросто можно приходить и подзаряжаться, как от аккумуляторов. Восполнять недостачу и, не дай Бог, окончательную утрату.
— О! Понеслась! — прыскает сосед. — Май, хочешь сказать, что навещаешь иву, на которой взбалмошный котяра разодрал вот эту ряху, — проводит пальцем по своей щеке. — Я ведь спасал ее рыжего кота, при этом чуть глаза не лишился. Прикиньте, ребята! Тварина забралась на самую верхушку и раскачивалась там, изображая необозначенный в географических атласах пушистый флаг, орала так, что слышно было за три версты, а Коробочка рыдала и вырывала волосы на голове, потому что больше негде было. Хоронила, видимо, то ли кота, то ли меня. Если честно, по сей день истины не добился.
— Да уж! Ты по личной инициативе туда полез. Лёнчик бы спустился самостоятельно. Это кот! Лазание по деревьям заложено у них в ДНК-цепочках.
— Лёнчик? — теперь и я хихикаю. — Блин, ребята, я за этот час узнал столько о вас, что и не сосчитать на пальцах. Серьезно, что ли? Кота назвали Лёнчиком?
— У него были очень выразительные брови, Костя. Знаешь, такие кустистые, богатые, слегка завитые. Вообще-то мне казалось, что он регулярно вставлял в розетку пальцы и накручивал букли на наглой роже. А объективно, щедро природа сволочь одарила, — на последнем факте Колька сильно вздрагивает, вспоминая, видимо, как шерстяной его воспитывал во времена ухаживаний за его хозяйкой. — Обращайся, Костя, наш тандем всегда готов повеселить новоиспеченную семью, — теперь он тянет ко мне руку. — Брат, мы, наверное, пойдем, а то…
— Расскажите, пожалуйста, про кота, — канючит Цыпа.
Одна история — и все! И слава тебе, Господи, эта повесть оказалась не только веселой, но и, по моему персональному желанию, чересчур короткой…
Звезда! Звезда! Звезда! Ещё! Ещё! Ещё! Да их там слишком много. И все летят, летят, летят, и… Падают! Лёжа на спине и подняв руку, перебираю пальцами, играя на невидимом фоно. После того, как соседи покинули нас и убрались в свою конуру, естественно, проснулся Тимка. Малыш громко вскрикнул и стал мутузить свой матрас, пружиня о чехол носочками затянутые пяточки. Он растирал мордашку, выжимая слезки, выпячивал нижнюю губу и проталкивал свой кулачок, специально раздирая рот. Это зубки, черт возьми. Так педиатр Асе рассказал. Цыпа, сорвавшись с этого места, немедленно вернулась в дом, чтобы приготовить успокаивающую смесь и укачать клокочущего бурей парня, рассиживаясь на огромном шаре под названием фитбол. Между прочим, она все ещё там, в нашем доме, возле сына. А я здесь, один, слежу за звёздной гонкой и пытаюсь загадать желание, хотя таким особо не грешу.
— Что ты делаешь?
Увы, промашка с выводом: она уже, похоже, рядом. Возвышается фигурой надо мной и загадочно чему-то улыбается.
— Большая Медведица, Лев, Волопас, Гончие псы, Арктур, Орел, Альтаир, Крест, Лира, Малая Медведица, полярное светило, — пространно перечисляю то, к чему виртуально прикасается мой указательный палец. — Ты представляешь, женщина, а я ведь вижу ту крохотную, слегка замыленную звездочку возле ручки малого ковша, по которой в старину проверяли остроту зрения смотрящего. Иди сюда, — не глядя на нее, похлопываю ладонью по подстилке. — Он уснул?
— Да, — она обходит коврик и, расположившись ко мне спиной, внезапно запрокидывает голову. — Костя? — она следит за тем, за чем и я слежу?
Сезонное явление — грандиозный звездопад! Млечный путь — наш опоясывающий дом, который четко отображается лишь только в этом месте. Городское освещение на пляже, как известно, полностью отсутствует, а жалкие потуги придомовых фонарей не оказывают влияния на вселенское изобретение.
— Угу? — разглядываю гордо выставленную спину.
— Ты считаешь, что наше место — Центральный пляж?
Намекает, видимо, что не очень романтично?
— Не думаю, — мощно оттолкнувшись, принимаю вертикальное положение, располагая задницу на сильно скомканной подстилке. — Подай, пожалуйста, дровишки.
— Можно задать вопрос?
— Конечно.
— Твой отец не видел?
— Не видел? — тихо хмыкаю. — Черт! Говори прямо, Ася. Он был слепой. Носил специальные очки и наощупь передвигался в окружающем пространстве, когда его собака-поводырь устраивал продолжительную забастовку: то ли недожрал, то ли недогулял, то ли сучка на щеночков Пиратюню кинула, затребовав обязательные алименты. Гулял засранец основательно, — ехидно посмеиваюсь, вспоминая доходягу, виновато зажимающего между задними лапами свой хвост.
Берег засранец
