Чтобы стереть ее опыт с Нилом.
Стереть все воспоминания об Оукли.
И чтобы напомнить себе, что она моя, и ничто этого не изменит.
ГЛАВА 28
ТЕЙЛОР
Я обхожу бар и нахожу ближайшую туалетную комнату. К счастью, две из трех кабинок свободны. Я справляю нужду и чувствую головокружение, когда перехожу из положения сидя в положение стоя. Два бокала шампанского на пустой желудок были не самой лучшей идеей.
Снова сажусь на унитаз и беру минутку, чтобы восстановить самообладание. Моя рука дрожит, а сердце все еще колотится от встречи лицом к лицу, которая только что состоялась с моим тезкой Тейлором Оукли.
Он красивый мужчина, который использует свое обаяние, чтобы получить то, что хочет. Я не удивлена, что моя мать могла испытывать влечение и к нему, и к моему отцу. Они совсем не похожи. Тейлор — худощавый блондин, мой папа — брюнет-бегемот. Но в них обоих есть что-то такое, что высасывает весь воздух в комнате.
Мысль о Пророке вызывает у меня в груди укол печали. Я скучаю по нему. Интересно, что бы он сказал, если бы я рассказала, что встретила Тейлора. Я представляю череду ругательств и улыбаюсь, эта мысль только заставляет меня скучать по нему еще больше.
Устав от расстояния между нами, я решаю позвонить ему утром и нарушить тишину. Ему просто придется свыкнуться с мыслью о нас с Итаном, и я верю, что со временем так и будет.
Я делаю глубокий вдох, снова пытаюсь встать, и у меня это отлично получается. Когда иду мыть руки, там другая женщина — предполагаю, что она была в кабинке, когда я вошла, — поправляет помаду перед зеркалом. Я улыбаюсь ей, и, кажется, удивленная моей добротой, она улыбается в ответ.
— Мне нравится твое платье, — говорю я, брызгая мылом на руки.
— Спасибо. — Она причмокивает губами и ухмыляется. — Мне твое тоже нравится. — Она секунду смотрит на меня. — Ты спутница Итана Кроу.
— Да. — Я вытираю руки. — Тейлор Марстен. — Я неловко протягиваю руку. Пожимают ли женщины руки в туалете? Я даже не знаю.
— Хейли Аренфилд. — Она смеется и пожимает мне руку, весь этот обмен немного странный.
Тпру… Аренфилд? Она выглядит слишком молодо, чтобы быть замужем за музыкальным магнатом, с другой стороны, это Лос-Анджелес.
— Моя первая церемония вручения наград. По мне заметно, правда? — Мои щеки пылают, но я надеюсь, что слои макияжа скроют мой румянец.
Она вздыхает.
— Я побывала на миллионе подобных, и никогда не привыкну ко всем этим удушающим эго в одной комнате.
— Есть какой-нибудь совет? — Я хватаю свой клатч, готовая уйти.
— Сохраняй улыбку на своем лице. — Девушка хватается за ручку двери, чтобы уйти. — Завтра в сети появится миллион фотографий, и ты не захочешь, чтобы кто-нибудь застал тебя хмурой или, что еще хуже, зевающей.
— Хорошее замечание.
Она улыбается и выходит, дверь за ней закрывается — нога останавливает дверь, и Тейлор Оукли заходит в женский туалет.
Я предполагаю, что он случайно зашел не в ту комнату.
— Ты в женском туалете.
Мужчина смотрит на меня, его глаза полны жалости и чего-то более темного. Более зловещего. Он пьян?
— Да неужели? — Его жадный взгляд скользит вверх по моему телу, заставляя меня дрожать.
Страх наполняет мою грудь, и инстинкт подсказывает мне бежать.
— Поступай как знаешь, я как раз собиралась уходить.
Я пытаюсь обойти его, но мужчина быстро перемещается, чтобы преградить мне путь.
— Прежде чем уйдешь, есть кое-что, что я хотел бы сделать. — Он проводит костяшками пальцев по внешней стороне моей обнаженной руки.
— Не прикасайся ко мне! — Я бросаюсь прочь от него, но единственное место, куда можно убежать, это дальше в комнату. Я говорю себе сохранять спокойствие и расправляю плечи. — Тебе следует уйти, пока кто-нибудь не застукал тебя здесь.
Уголок его рта приподнимается в улыбке, которая, вероятно, показалась бы милой, если бы не обстоятельства.
— Моя охрана снаружи. Эта ванная комната временно не обслуживается. У нас есть все время в мире. — Его взгляд задерживается на моей груди.
Я с трудом сглатываю, сдерживая волну шампанского и желудочной кислоты.
— Время для чего?
— Ты нервничаешь. Мне это нравится.
— Почему я должна нервничать? — Я оцениваю его, задаваясь вопросом, смогу ли я переиграть его, если он попытается схватить меня. Вероятно, нет.
— Твоя мать никогда не нервничала. — Он приближается медленно, бесшумно, как змея. — Она была цепкой малышкой. Так хотела угодить.
— Я не моя мать.
«Пожалуйста, не смотри на меня так, как будто я — это она».
Мой телефон вибрирует в клатче, и я пытаюсь вытащить его, но мужчина выбивает сумку у меня из рук и отправляет ее скользить по полу.
— О, я знаю, что ты не она. — Теперь он так близко, что я чувствую запах спиртного в его дыхании. Оукли проводит носом по моей щеке.
Мои мышцы напрягаются, чтобы бороться, но я не могу найти в себе силы пошевелиться. Я отворачиваюсь, прижимаясь противоположной щекой к стене, и крик срывается с моих губ. Он сжимает мое бедро рукой в жестокой хватке, которая заставляет меня захныкать.
Мои глаза наполняются слезами.
— Пожалуйста, не надо.
— Ты такая красивая, — выдыхает он мне в кожу.
Мое зрение затуманивается, и я моргаю, чтобы прояснить его, отчего слеза скатывается по моей щеке.
Оукли стонет и слизывает влагу с моего лица.
— Твоя застенчивость меня заводит.
— Остановись. — Слово едва слышно, потому что мои голосовые связки сжимает страх.
Он хватает мою руку и прижимает ее к своему паху.
— Почувствуй, как возбуждаешь меня. Скажи, что хочешь, чтобы я был внутри тебя. — Его горячее дыхание касается моей шеи, прежде чем его рука захватывает мое горло и сжимает. — Умоляй меня трахнуть тебя.
Меня охватывает паника. Я толкаю его в грудь, но
