— Шарлотта. Быстро приезжай сюда, хорошо? И захвати с собой Макса. — Дед говорил так, будто находился на другом конце Лондона, а не по ту сторону Атлантики. — Я хочу знать, что, черт побери, у вас там происходит.
— Дедушка! А я думала, что ты еще путешествуешь.
— Нет, я от этого устал. Жуткие люди. Одни старики. Я просто не мог больше их всех терпеть. И к тому же бабушка беспокоилась о тебе и этом вашем доме. Совершенно напрасно беспокоилась, как я понимаю.
— Да, — ответила Шарлотта, — все в порядке.
— То, что я об этом узнал, мне не нравится. И до меня, Шарлотта, доходит и кое-что другое. Что мне тоже совершенно не нравится. Я жду объяснений.
Шарлотта ответила, что он их получит.
Они с Максом заказали себе билеты на следующий же день. Но перед этим поговорили с Джоном Фишером.
— Ты с нами? Если ты нам понадобишься.
Джон Фишер вначале покраснел, потом побледнел. Потом подтвердил, что да, с ними.
— Мы тебе позвоним, — пообещала Шарлотта.
* * *
Фред сидел в старом своем кабинете; он загорел, посвежел и выглядел отлично. Он только что закурил очередную сигару и теперь с удовольствием пожевывал ее.
— Садитесь. — Он жестом показал на кресла для посетителей возле своего стола, как будто Макс и Шарлотта пришли к нему с другого этажа, а не пролетели только что три тысячи миль. — Кофе хотите?
— Да, пожалуйста, — сказала Шарлотта. — Как бабушка?
— Отлично. Лучше и быть не может.
— Это хорошо, — подал голос Макс. Фред свирепо сверкнул в его сторону глазами.
Они подождали, пока кофе был заказан, принесен и разлит по чашкам.
— Ну, так, — заговорил Фред. — Давайте начнем с дома. Правда ли, что Джереми Фостер дал тебе деньги, чтобы погасить задолженность? Что ты ходила к нему плакаться?
— Нет, — ответила Шарлотта.
— Что?!
— Я не ходила к нему плакаться, и он не давал мне денег. У нас с ним деловое соглашение, и…
— Ах, вот как? И как же ты собираешься вернуть такую сумму? Боже мой, Шарлотта, неужели ты начисто лишена здравого смысла?! Вначале ты компрометируешь себя и доброе имя банка, становясь любовницей одного из основных клиентов…
— Дедушка, это не…
— Молчи. У тебя была связь с Джереми Фостером. Это не лезет ни в какие ворота. Ни в какие. А теперь, когда все только-только стали об этом забывать, ты ее опять восстанавливаешь.
— Дедушка, но это не так!
— Да неужели? Я слышал, и из достаточно надежного источника, что тебя видели выходящей вместе с ним из гостиницы «Плаза». По-моему, такое поведение довольно опрометчиво.
— Да, но…
— А после этого я узнаю, что ты сдаешь подписанный им чек на шесть миллионов фунтов стерлингов. Это просто непостижимо, Шарлотта. Я приказал Чаку Дрю перевести эти деньги обратно на счет Фостера. Мне они не нужны.
— Что?! Что ты сделал?
— Ты слышала. Эти деньги возвращаются назад.
— Но это невозможно. И к тебе это не имеет никакого отношения. Дедушка, это нечестно.
— По-моему, это абсолютно честно, и ко мне это имеет самое непосредственное отношение. Я не позволю компрометировать репутацию своего банка. Для меня почти непостижимо, что ты считаешь вполне допустимым принять подобную сумму от одного из самых крупных наших клиентов. Должен тебе сказать, что мои надежды на тебя и мое доверие к тебе сильно поколеблены.
Макс сидел совершенно бледный. Некоторое время он молча смотрел на Фреда, потом произнес:
— Дедушка, давайте поговорим и о другом доверии, которое, возможно, тоже поколебалось. Поговорим для начала о вашем внуке. Вам известно, что его деятельность принесла «Прэгерсу»? Поставила банк на грань разорения, вот что. Вам известно, что он давал гарантии под такие суммы, которые не имел никакого права гарантировать, и все это только ради того, чтобы поддержать те сделки и тех клиентов, в которых он лично был заинтересован? Вам известно, сколько «Прэгерс» потерял во время этого краха? Сколько потерял сам банк, не из-за того, что теряли компании — наши клиенты, а сам, без всякой необходимости? Порядка ста миллионов.
— Да ну, господи, — ответил Фред. — Я проверял наш портфель. Чепуху ты говоришь.
— Вы хотите сказать, что сто миллионов сейчас на месте? Тогда поинтересуйтесь, что здесь в то время происходило, — возразил Макс. — У меня есть сильное подозрение, что тогда переводились очень крупные суммы.
— Поинтересуюсь. — И Фред ткнул пальцем в кнопку аппарата внутренней связи. — Попросите Криса Хилла зайти ко мне, хорошо? Надеюсь, ты сможешь подтвердить сказанное, — повернулся он к Максу, — иначе против тебя могут быть выдвинуты очень неприятные обвинения. И не думай, будто тебе поможет то, что ты мой внук. Не поможет.
Вошел Крис Хилл; он выглядел очень спокойным и очень хорошо владел собой.
Да, сказал он, тогда действительно были сделаны переводы определенных сумм в Лондон. Все это было в пределах его полномочий, а цель переводов заключалась только в том, чтобы поддержать лондонское отделение в самые трудные дни после краха на бирже. Возможно, Фредди действительно рисковал чуть больше, чем следовало бы, но это только от избытка энтузиазма. Нет, по его мнению, Фред не обнаружит никаких серьезных нарушений в ведении любого из находящихся в банке счетов.
— Обнаружишь, — заявила Шарлотта, когда Крис Хилл вышел. — И много. На маклеров оказывали нажим, их даже шантажировали. У нас есть свидетель. Один из этих самых маклеров.
— Ах, вот как? Наверняка ваш приятель?
— Да, он наш приятель, — заявил Макс, — но он начал работать в «Прэгерсе» задолго до того, как мы с ним познакомились. Если хотите, я вас соединю с ним по телефону, прямо сейчас. Он вам сам скажет.
Фред посмотрел на Макса, и во взгляде его впервые появилась неуверенность. Потом он ответил:
— Может быть, позже.
— Дедушка, — продолжала Шарлотта, — в отделении происходит очень много нехорошего. Честное слово. Мошенничество, неблаговидные дела и еще всякое другое, чего ты бы никогда не потерпел. Закупаются огромные пакеты акций, чтобы вздуть на них цены, прежде чем эти акции начнут покупать клиенты; служебная информация используется для заключения личных сделок. И мы думаем, что даже… — Она вдруг испугалась того, что собиралась сказать, и смолкла.
— Даже что?
— Ну… то же самое, только в еще больших масштабах.
— А вы там чем все это время занимались? Что-то я почти не слышал, чтобы вы как-то влияли там на ход дел.
— Дедушка, меня не допускают практически ни к чему. Я занимаюсь рядовой конторской работой. — Она посмотрела на него и попыталась улыбнуться. — Честное слово. Мне там пришлось… тяжко.
