словно я ударила его.
То, что я все высказала, не облегчило боль, терзавшую меня. Наоборот, стало только хуже. Слезы вырвались на свободу, и моя грудь содрогнулась от рыданий, которые я пыталась сдержать. Он сократил расстояние между нами, обхватив меня за бицепсы.
― Я знаю, тебе трудно, но, Нова, я хочу тебя. Я не хочу снова потерять тебя. Я хочу, чтобы ты была со мной.
― Нет... это не так. ― Я отстранилась, взвалив сумку на плечо. ― Ты никогда этого не хотел.
― Не смей уходить, ― приказал он, когда я прошла мимо него. ― Не смей убегать. Хоть раз в жизни не будь трусихой и сразись.
В этот момент мое тело снова напряглось, и я крутанулась на месте.
― Я не трусиха.
― Тогда перестань так себя вести, ― прорычал он, делая решительный шаг вперед.
― Ты не представляешь, каково это... как это было. Я выдохлась, Паркер, и все, чего я хочу, это больше не говорить об этом. Все, чего я хочу, это чтобы ты пошел туда и сказал им, чтобы они отвалили.
― Думаешь, я хочу с этим столкнуться? Не хочу. Это была одна из самых больших ошибок в моей жизни, и это преследует меня каждый гребаный день. Не проходит и минуты, чтобы чувство вины не тяготило меня, словно неподъемный груз. Но, черт возьми, Нова, я из кожи вон лез, чтобы оказаться там, где я есть сейчас. Всю жизнь я сталкивался с сомнениями, и не могу позволить себе послать все на х*й, когда захочу. Я облажался в прошлом, но я не могу позволить прошлому определять будущее. Не могу позволить прошлому удержать меня от будущего, о котором я мечтал ― будущего с женщиной, которую я люблю, рядом со мной, а не постоянно пытающейся сбежать.
Его слова потрясли меня, выбивая воздух из легких.
― Не говори так, ― выдохнула я.
― Что? Что я люблю тебя? ― Каждый раз, когда я отступала, он наступал, следуя за мной. ― Я люблю тебя так долго, что даже и не знаю, каково это, когда это чувство не занимает все свободное место в моем теле. Это чувство часть меня. Ты ― часть меня. И всегда будешь.
Перебор. Перебор. Перебор.
Я не могла дышать. Все разом нахлынуло на меня со всех сторон, и все, чего я хотела, ― свернуться калачиком, остаться одной и не обращать внимания на все, что на меня обрушивается.
― Нет. Паркер, я не могу. ― Я покачала головой, отступая все дальше, слепо и бесцельно. ― Иди и выполняй свою работу, Паркер. Это то, чего ты всегда хотел.
― Не надо, Нова. Пожалуйста, ― взмолился он сквозь стиснутые зубы.
Он протянул ко мне руки, я уставилась на них, вспоминая, как они скользили по каждому изгибу моего тела. На мгновение я подумала о том, чтобы взять их, прижаться к нему и прыгнуть в неизвестность.
Но позади меня простиралась знакомая, твердая земля.
― Прости, ― прошептала я.
А затем повернулась и сделала то, в чем он меня обвинил.
Я убежала.
НОВА
Сожаление охватило меня почти сразу после отъезда, но ноги отказывались идти назад. Я поехала в аэропорт и заказала билет на ближайший рейс до Нью-Йорка. Во время перелета в Питтсбург я цеплялась за эмоции, не зная, как отпустить их, когда все кружилось вокруг меня, словно в тумане.
Как только высыхали слезы, меня сразу охватывал лютый гнев. Как только успокаивалась, отчаяние занимало все мои чувства, снова заставляя плакать. Я ненавидела все это. Ненавидела этот водоворот чувств, превращавших меня в беспорядочную массу и я не знала, как все это исправить. Не знала, за какую нить потянуть, чтобы распутать этот клубок.
Единственное, что я знала наверняка, это то, что мне нужно добраться до твердой земли. Мне необходимо остановить вращение.
Когда мой самолет приземлился, я не стала отключать авиарежим на телефоне, слишком напуганная тем, что меня ожидало. Ночь я провела в мини-отеле, а на следующий день, после того как вылезла из-под одеяла, взяла напрокат машину. Включила музыку, когда ехала по горам. Пыталась сосредоточиться на окружении, на деревьях, скалах и природе вокруг меня. Пыталась отбросить мысли, напевая песни, но это было бесполезно.
Ничто не могло отвлечь меня от спора с Паркером. Мы набросились друг на друга. Нам не следовало начинать разговор со злобы. Мы действовали, не подумав. Мы оба были неправы.
Но в одном он был прав: я была трусихой, ведь именно я сбежала.
В тот момент меня охватило слишком знакомое чувство. Мы зашли слишком далеко и не смогли быть вместе. Словно я находилась в ожидании неприятного события, и когда это произошло, я сдалась неизбежности и не пыталась ничего изменить.
Итак, я сбежала, так и не дав нам шанса разобраться во всем. Я позволила прошлому диктовать будущее, и ненавидела это. Это словно блики в темных глубинах моего сознания, обличавшие меня в том, что я не справилась со своей травмой так, как думала.
Увидев все эти статьи, я разозлилась. Я хотела забыть все, словно страшный сон. Хотела быть сильной, а не фасадом силы, который рушится, как только прошлое замаячит на горизонте.
Я сказала, что хочу прыгнуть с тарзанки, так, черт возьми, я прыгну с тарзанки.
Именно поэтому на полпути к дому, увидев знак, я свернула с дороги. Судьба словно услышала меня, и даже если это было образно, мне нужно было доказать себе, что я могу.
Паркер Каллахан сказал, что любит меня, и, без сомнения, я знала, что тоже люблю его.
Я любила его больше всего на свете, в том числе больше моих страхов.
Я следовала указателям и не хотела отступать.
Когда меня пристегивали страховочными ремнями, я противостояла своему страху. Я сосредоточилась на дыхании, пытаясь делать равномерные вдохи и выдохи, когда меня подвели к краю. Закрыла глаза, разжала и сжала потные ладони, стоя на краю платформы. И когда меня должны были толкнуть, я открыла глаза и уставилась в бездну.
Мои ноги дрожали, но когда я смотрела на долину деревьев и скал, я видела только лицо Паркера, просившего меня не уходить.
Еще один глубокий вдох.
Я могу это сделать.
Я прыгнула.
К тому времени, как я добралась до Нью-Йорка, я все еще не включила телефон, потому что не знала, как меня
