Шукальский и Мария смотрели друг на друга, и в этот момент им не хватило сил сказать нужные слова.
Ганс Кеплер, стоявший в тени, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
– Дитер Шмидт ничего не подозревает, – успокоил их отец Вайда. – Он считает, что все идет как обычно. Возможно, с востока русские находятся в каких-нибудь трехстах километрах отсюда, а союзники наступают с запада, но Шмидт уверен, что ничего не изменится. Этот человек либо слеп, либо его ввели в заблуждение.
– До свидания, Ян, – тихо сказала Мария, она стояла так близко к нему, что чувствовала его дыхание.
Он взял руку Марии и тепло пожал ее, затем отпустил.
– С этого момента мы пойдем каждый своим путем. Желаю вам удачи, доктор Душиньская. Жаль, что я не могу наградить вас медалью или…
Мария выдавила смех.
– Сейчас я буду рада, если доберусь до северного контрольно-пропускного пункта.
– Чем вы намерены заняться в Варшаве?
– Не знаю. Раньше у меня там было много друзей. Целая семья. Но кто знает, там ли они еще? И стоит ли сам город на месте? Из того, что я слышала, можно догадаться, что я вернусь совсем не в ту Варшаву, какой она была пять лет назад.
– Неужели прошло столько времени? Пять лет?
– Да, Ян, прошло пять лет с тех пор, как я пришла в вашу больницу и вы были недовольны тем, что вам прислали женщину.
Он поднял брови.
– Думаете, я не знала об этом. Ничего страшного, Ян, все это в прошлом. Сейчас мы должны обрести надежду на будущее, которая позволит нам какое-то время держаться на плаву. Если мне удастся добраться до Варшавы, я постараюсь найти способ связаться с вами…
– Не надо, Мария. Это опасно. Как только обнаружится, что вы не вернулись в указанный разрешением на выезд срок, Дитер Шмидт заинтересуется этим. Затем он начнет следить за мной, чтобы вынюхать, не получаю ли я от вас сообщений. Нам лучше не поддерживать связь.
– Но после того, как кончится война…
– Если она закончится. Посмотрим, Мария. Посмотрим.
Это мгновение наполнило его душу печалью. Он резко отвернулся от Марии, откашлялся и обратился к Кеплеру.
– Ганс, у вас такой вид, будто вы решили вернуться на поле боя.
Ганс вышел на свет из тени, и остальные увидели серую униформу ваффен СС, в которой он приехал в Зофию. Униформа была такой же свежей и аккуратной, как в тот день, когда он снял ее.
– Да, доктор. Я начну собственную битву. Мы с Анной решили выбраться через Румынию. Нам кажется, что это самая лучшая возможность.
– Через горы и леса, – сказал отец Вайда.
– Да, отец, но сейчас весна, и у нас с Анной может получиться.
– Как вы собираетесь выбраться из Зофии? – спросил Шукальский.
– Сегодня вечером я реквизирую мотоцикл у Дитера Шмидта.
– Реквизируете?
– Да, – ответил он с улыбкой, показывая небольшой кусок свинцовой трубы.
Шукальский задумчиво кивнул. Он вспомнил то утро, когда вошел в кабинет и застал стоявшего там поразительно молодого и беззащитного солдата. За два с половиной года Ганс Кеплер вырос и возмужал. Он был снова гладко выбрит, красив, поразительно молод, в его глазах светилась решимость и умудренность жизненным опытом человека.
Доктор внимательно посмотрел каждому в лицо и тихо сказал:
– Возможно, за пределами этого города никто так и не узнает, чем мы здесь занимались последние два с половиной года. Только жителям Зофии известно, от чего и каким образом мы их спасали. Я горжусь тем, что мог стоять рядом с вами и бороться за наших людей. – Его голос дрогнул, и ему пришлось сделать паузу, чтобы собраться с силами. – Во всяком хорошем деле бывает так, что его всегда трудно начать, а завершать больно. С этого момента каждый отвечает за себя, а Бог – за нас всех.
Все обнялись и с пожеланиями удачи один за другим покинули склеп.
Роттенфюрер СС Ганс Кеплер стоял на городской площади в тени статуи Костюшко и наблюдал за охранником, который ходил туда и обратно перед запертыми воротами гаража. Гараж представлял собой небольшую территорию, прилегавшую к нацистскому штабу. Раньше она служила гаражом и стоянкой для машин и лошадей и принадлежала городу, а теперь стала стоянкой «мерседеса» Шмидта и местом хранения военной техники. В час ночи здесь не было заметно никакого движения, кругом царили тишина и покой.
Наконец случилось то, чего он ожидал. На мотоцикле с коляской подъехал наружный охранник и остановился, чтобы доложить о своем прибытии. Второй охранник медленно открыл ворота, жестом пригласил мотоциклиста подойти заправиться. Прибывший немного поболтал с охранником, пока заправлялся мотоцикл, и зашел в штаб. Ворота на территорию гаража остались открыты, и Кеплер решился. Он перебежал через городскую площадь, стремглав проскочил через ворота и отчаянно замахал испуганному охраннику рукой, чтобы тот последовал за ним. Он в то же время поднес палец к губам, давая понять, что надо молчать.
Охранник был явно сбит с толку неожиданным появлением странного солдата в униформе ваффен СС и щелкнул затвором автомата «Эрма», пока бежал за нежданным гостем. Кеплер шел прямиком в ремонтную мастерскую, остановился, повернулся к охраннику и хрипло прошептал:
– Идем, парень! Сюда пробрался вор! Давай схватим его!
Кеплер нырнул в темное помещение и тут же спрятался за дверью. Когда охранник вошел, Ганс взял свинцовую трубу в обе руки, размахнулся и ударил того по шее. Охранник упал, хватаясь за раздробленную гортань. Кеплер сбил с его головы каску и нанес ему еще один удар по затылку, отчего тот немедленно скончался.
Кеплер несколько секунд стоял в мастерской, где царила зловещая тишина, и слышал лишь громоподобное биение своего сердца. Когда дрожь в руках утихла и Кеплер убедился, что не привлек ничьего внимания, он быстро подбежал к мотоциклу, завел двигатель и выехал из ворот.
Мария Душиньская предъявила свой пропуск у северного контрольно-пропускного пункта и терпеливо ждала, пока ее закончат опрыскивать ДДТ. Затем она перешла через черту, остановилась и на прощание помахала отцу Вайде. Тот помахал в ответ, печально улыбнулся и смотрел, как она идет по дороге, чтобы влиться в поток несчастных беженцев, бесцельно блуждавших по Польше.
Ганс Кеплер ехал по проселочной дороге не один. В коляске мотоцикла сидел другой солдат ваффен СС, также в звании роттенфюрера в точно такой же униформе, как и на нем. Это была его униформа, запасной комплект, который он захватил с собой в Зофию. В это свежее утро, пока они ехали среди деревьев, Кеплер не без улыбки вспомнил, что когда-то ему в голову пришла мысль уничтожить обе униформы. Теперь они вполне могли спасти им жизнь. К тому же серый цвет очень шел Анне.
