стоящего у меня за спиной Воронцова.
– Ты же вроде любишь фотографировать, – пожимает плечами. – Думал, тебе будет интересно.
Мне интересно. Мне действительно очень интересно.
Медленно прохожу вперёд, жадно выхватывая взглядом отдельные кадры, обрамлённые широкими рамками. Перехожу от одной фотографии к другой, и, кажется, в этот момент полностью перестаю замечать людей вокруг меня.
Несмотря на мою любовь к фотографированию, на выставках я никогда не была. Но всегда мечтала…
– Это самый приятный сюрприз в моей жизни Глеб, спасибо, – оборачиваюсь на Воронцова и ловлю его напряжённый взгляд, сосредоточенный на моей фигуре.
– Рад, что угодил, – по его интонации не могу разобрать в каком он находится сейчас настроении.
– Тебе что, не нравятся фотографии?
– Почему ты так решила?
– Ну… ты на них не смотришь…
– Я просто в этом не особо разбираюсь, – прячет руки в карманы брюк. – Но мне нравится, как фотографируешь ты.
Чувствую, как у меня от этих слов начинают гореть щёки. Особенно, учитывая, что Воронцов явно мне сейчас льстит. Я делаю самые обычные кадры. У меня и образования то профильного нет. Даже курсов.
Хотя, фотографировать я любила с детства. Мне всегда казалось невероятным то, как профессиональный фотограф умеет поймать определённую эмоцию. Сделать обычный снимок наполненным каким-то особенным глубоким смыслом. Это как… как улыбка Моны Лизы. Только фотограф не рисует, его задача поймать эту таинственную улыбку. Один единственный момент, который может быть мимолётным, но содержать в себе столько всего…
Раньше я мечтала, что после школы пойду учиться на фотографа, но, к сожалению, у отца на меня были другие планы…
– Ты преувеличиваешь мои таланты, – отворачиваюсь к картинам, чтобы скрыть от Глеба свои пунцовые щёки. – Тем более, что на обычную мыльницу такие фото не сделать.
Хотя… наверно если есть дар, то всё возможно.
Вся выставка выполнена в чёрно-белом стиле в жанре портретной съёмки. Мой любимый жанр. На мой взгляд, он самый сложный и в то же время самый глубокий. Проходя мимо картин, с жадностью впитываю в себя снимки. Лица людей, каждое из которых несёт в себе целую историю жизни. Она читается во взгляде, в каждой морщинке старика и улыбке ребёнка…
Но больше всего мой взгляд привлекает фото женщины с младенцем. Женщина сидит на краю разобранной постели. Сорочка спущена, оставляя её верх обнажённым. Распущенные, немного взъерошенные волосы, непослушными волнами спадают с плеча. Опустив голову вниз, женщина смотрит на ребёнка, которого кормит грудью. Она не улыбается. Её лицо вообще ничего не выражает. Но взгляд. Взгляд её настолько пронизан любовью, что, кажется, энергетика этой любви пропитывает каждый уголок этого необъятного помещения.
Опустив глаза, кладу ладони на свой уже выделяющийся живот. И в этот же момент ощущаю, как моей спины касается магнитное поле другого человека. Чувствую это настолько отчётливо, что мне даже не нужно поворачиваться, чтобы быть уверенной в том, что Глеб стоит прямо за мной и смотрит на меня. А ещё через мгновение, я чувствую и его самого. Он приближается ко мне вплотную и моё сердце дёргается и пускается вскачь, когда я ощущаю его горячее дыхание на своей шее. А потом его рука ложится поверх моей ладони, гладящей живот.
Меня вдруг резко бросает в жар. Дыхание учащается и пульс повышается настолько, что кажется я бегу марафон на длинную дистанцию. А когда мужчина переплетает наши пальцы, то тело словно прошивает разрядом молнии.
– Глеб? – вдруг сзади раздаётся незнакомый женский голос. – Вот так встреча. Не знала, что ты интересуешься фотографией.
Глава 71
Инна
Это не бывшая жена Глеба. Я в этом уверена хотя бы потому, что она совсем на меня не похожа. А он говорил, что мы похожи. Женщина же, подошедшая к нам, высокая статная брюнетка. Из тех самых, которые выглядят так, словно только что сошли с обложки модного журнала.
Её тёмно-карий взгляд впивается в меня острыми шипами. Я чувствую, как мои пальцы напрягаются под ладонями Глеба. От самого мужчины при этом я напряжения не чувствую. Он спокойно поворачивается к женщине и кивает.
– Привет, Жанна. Как видишь, увлекаюсь, – отвечает на её вопрос про фотографию, почему-то не уточнив, что здесь мы в первую очередь из-за меня и моих увлечений.
Жанна... Имя-то какое... И сама женщина производит не совсем приятное впечатление. Мне не нравится то, как пристально она на меня смотрит. Изучает, оценивает. Не люблю подобные взгляды. От них мне всегда хочется укрыться, спрятаться.
Особенно неприятно становится в тот момент, когда Жанна, видимо, закончив осмотр моего лица, приступает к ощупыванию глазами живота, на котором по-прежнему лежат руки Глеба. И мои руки тоже.
Её тёмные брови взлетают вверх, а губы слегка приоткрываются в удивлении.
– Смотрю, вас можно... поздравить?
Я сглатываю. У меня какой-то явный внутренний блок на попытки посторонних людей вмешаться в мою личную жизнь даже самым невинным способом...
– Можно, – спокойно отвечает Глеб.
– Не знала, что ты снова женился, – хмыкает женщина, но потом добавляет. – Или это не твоя жена? Вижу, колечек нет на пальцах.
Всё-то ты видишь, Жанна. Смотри, зрение не испорть, а то больно глаза напрягаешь...
– Мы не женаты, – сухо констатирует Глеб, а меня от его слов передёргивает.
Вроде ничего такого не сказал. Правду ведь озвучил, но мне всё равно неприятно. Почему-то сейчас мне бы очень хотелось, чтобы Глеб назвал меня... ну, если и не женой, то хотя бы своей женщиной. А он этого не говорит. Словно не хочет, чтобы эта Жанна подумала, что между мной и ним что-то есть... кроме ребёнка.
Может, это с ней он был прошлой ночью? Может, они встречаются?
Тогда, почему она не в курсе, что у него скоро будут дети?
Хотя, Воронцов из тех мужчин, которые, наверняка, своих любовниц особо не станут в определённые детали своей жизни посвящать. Дети ведь не жена – препятствовать встречам не станут.
И ещё эта Жанна вполне в его вкусе. До мерзости прям в его.
Когда он сообщает ей, что мы не женаты, её взгляд резко перемещается к его лицу, а губы расползаются в улыбке. В довольной улыбке, я бы сказала. Жанне, очевидно, по душе тот факт, что Глеб всё ещё свободный мужчина.
– Инна, кстати, познакомься. Это Жанна. Подруга моей бывшей жены. Жанна, это Инна. Мать моих
