я встретила тебя, Коул, — отвечает чуть ли не с вызовом. Словно я собираюсь с ней спорить.
Внезапно ее взгляд опускается на мое запястье и, резко схватив меня за руку, она переворачивает ее открытой ладонью вверх. Я знаю, что так взбудоражило мою малышку. Вдоль всего запястья до сгиба локтя тянется длинный неровный шрам, проступающий через набитые ранее татуировки.
— Что это, Мердер? — она яростно смотрит мне в лицо.
— Я под круглосуточным наблюдением, детка. Каждый мой шаг и действие тщательно контролируются и изучаются. Везде, кроме этого места. Аль-Мактум гарантировал мне неприкосновенность в стенах моего убежища, — сухо объясняю я. — Но я должен был проверить, что дом не напичкали прослушкой и камерами.
— Ты разрезал себе руку, чтобы убедиться, что Амиран не врет? — изумленно уточняет Анджелина, клокоча от гнева. — И что? Ты сидел здесь, истекая кровью, и ждал, что в дом ворвутся военные медики спасать твою глупую шкуру?
— У меня не было другой возможности, ангел, — пожимаю плечами. — К тому же никто не ворвался, мне пришлось самому вызывать врачей. Я уже был без сознания, когда они нагрянули.
— И как отреагировал Амиран? — шокировано спрашивает Пикси.
— Отправил меня на пару месяцев в психушку, приставил ко мне Мэри, а ту, что была до нее, уволил, — невозмутимо рассказываю я.
— Значит, блондинистая сука и правда твой мозгоправ? — прищурившись, недоверчиво пытает меня ангел. Я уверенно киваю. — И как? Помогает терапия?
— Отлично помогает, — ухмыляюсь, с легким шлепком опуская ладонь на ее ягодицу. — А ты как считаешь? — перевернувшись, я опрокидываю Анджелину на спину, устраиваясь между ее бедер. Член вновь стремительно твердеет, едва соприкоснувшись с чувствительной женской плотью.
— С этим у тебя проблем никогда не было, — ворчит Пикси. Ее дыхание становится заметно чаще и глубже, когда я начинаю скользить и надавливать налившейся кровью головкой на влажные складочки, совершая неторопливые поступательные движения.
— Ты так убийственно пахнешь, детка, — бормочу я, втягивая носом воздух возле ее шеи, дотрагиваюсь языком до бьющейся венки, слизывая солоноватый вкус. — Сексом и мной. Мной и сексом. В любом порядке… Хочу тебя, ангел, — удерживая вес на локтях, медленно проникаю внутрь, наполняя по миллиметру, щадя свою малышку. Все-таки она сегодня выложилась на полную. — Хорошо, ангел…, очень хорошо, — тараторю еле слышно, начиная неспешно двигаться. Ее внутренние мышцы туго обтягивают мой член, не оставляя никакого шанса на то, что я продержусь больше пары минут. — Тесная… ты такая тесная, девочка.
— Тесная, хмм… После такой-то ночи? — хрипло смеется она, откинув голову и запуская когти в мои ягодицы. — У меня онемело там все.
— Врешь, детка. Мокрая вся. Тоже голодная, — прикусив кожу на запрокинутой шее, начинаю трахать ее сильнее, вдавливая своим телом в матрас. — Задницу твою хочу и рот. Ты все мне сегодня дашь, — ставлю перед фактом, вколачиваясь со скоростью молота в распятое подо мной податливое тело.
Она кончает первой, через боль, и от этого еще мощнее. Шипит и стонет, выгибаясь и колотя по спине сжатыми кулачками. Несколько глубоких толчков, и я тоже сдаюсь, с хриплым удовлетворённым рычанием изливаясь в истерзанную щелку.
— Я не помню, о чем мы говорили, — пару минут спустя с упреком бормочет ангел, выбираясь из-под моего тела. — Ты специально это делаешь.
— Что? — ухмыльнувшись, лениво потягиваюсь, переворачиваясь на бок.
— Трахаешь мой мозг, чтобы он не мог думать, — в лоб выдает Энжи.
— До мозга я не дотянулся, детка, — смеюсь я. — Может, у тебя тоже провалы в памяти?
— Да, давай Мэри позовем, — парирует Пикси. — Вылечит обоих.
— Кажется, ты была против тройничка.
— Кажется, ты недавно утверждал, что не помнишь меня, — фыркает Пикси.
Я обреченно выдыхаю, отчетливо понимая, что передышка закончилась, и меня снова будут пытать вопросами. Вмиг помрачневшее лицо Анджелины — тому прямое подтверждение. Может, и правда занять ее задницу делом, чтобы меньше думала? Для длинного языка тоже найдется занятие, приятное для меня, отвлекающее для нее. Хотя нет, не прокатит. Упертая детка, не уснет, пока не вытрясет из меня все ответы.
— Версия с амнезией придумана для Амирана и твоих надзирателей? Я правильно понимаю? — приподнявшись, Энжи садится, скромно прикрывая грудь одеялом и устремляя на меня испытывающий взгляд.
— Ты смышлёная, детка. Я всегда это знал, — стараюсь задобрить своего сурового дознавателя. Попытка лести с треском проваливается.
— Не заговаривай мне зубы. Как ты обманул врачей? — она повышает голос, давая понять, что ее терпение на исходе.
— Мне не пришлось никого обманывать, детка, — смирившись с неизбежным, я начинаю рассказывать: — Пуля прошла в миллиметре от жизненно-важных артерий. Это можно было бы назвать чудом, и я бы оклемался гораздо быстрее, если бы не вылезла другая проблема. Кровоизлияние в мозг, инсульт, простыми словами. Приступ начался еще до ранения, и есть большая вероятность, что не подстрели меня снайпер АРС, все закончилось бы для меня летальным исходом.
— Амиран говорил мне об этом, — нахмурившись, кивает Энж. — Ты действительно был не в себе в Детройте. Еще он сказал, что приступ был не первым, и всему виной психотропные препараты, которые ты принимал по собственной схеме.
— Рецепт я сам себе выписать бы не смог, но да, по большому счету аль-Мактум прав, — сдержанно отвечаю я, не оспаривая и не подтверждая выводы эмира. — Косяк полностью мой, но я собирался остановиться, ничего не употреблял с момента, как мы покинули Асад, а потом…
— А потом тебе стало хуже, — с упреком перебивает Энжи.
— Мне стало хуже не из-за отсутствия нейролептиков в моем организме, — возражаю я, протягивая руку и поглаживая пальцами торчащую из-под одеяла щиколотку ангела. — Ухудшающее состояние было следствием их применения, а не наоборот. В моей дурной голове оказалось больше рубцов, чем на теле. Жутко звучит, но жесткий диск и правда сгорел, — вымучиваю из себя улыбку. — Как итог — я два месяца провалялся в искусственной коме в госпитале засекреченной тюрьмы для особо опасных преступников.
Анджелина издает шумный вдох, глядя на меня с откровенным ужасом. Я мягко сжимаю ее ладошку, согревая заледеневшие пальцы.
— ЦРУ хорошо заботится о пациентах, даже особо опасных, если рассчитывают извлечь пользу из сотрудничества, — успокаиваю напуганную жену. — Я пришел в себя частично парализованный и с ретроградной амнезией, чем сильно разочаровал следователей. Меня подлечили и как только я смог самостоятельно ходить, засунули в одиночку. Потом начались бесконечные допросы. Меня осматривали, тестировали, проверяли, даже пробовали пытать. Я не помнил ни хрена. Даже собственное имя забыл, — нервно смеюсь, запустив в волосы пятерню. Ангел смотрит, не перебивая и почти не моргая. Губы бледные, в глазах сострадание и гнев. Первое адресовано мне, а второе, надеюсь, нет. —
