у меня нет, но а вдруг будут? Хочу сдохнуть и за них хотя бы не так сильно бояться…
И за Айку. За Айку свою тоже бояться не хочу… Она, на самом деле, человек очень сильный, но в моей голове – чистая слабость без кожи. Моя личная слабость. И сладость.
Доедаю, Наума мысленно шлю нахуй до утра, а посуду отправляю в посудомоечную машину. Остатки щедрого ужина – в холодильник. Поднимаюсь в спальню.
Когда кладу мобильный на беспроводную зарядку, вспышка экрана подсвечивает силуэт жены. Она где-то посередине между своей и моей подушкой. По шею под одеялом. Просто спит, вообще не соблазняет, но любой взгляд на неё вызывает в груди чувства. Всё не зря.
Стоя под душем, почему-то это и повторяю: всё, блять, не зря, Айдар. Не зря, поверь.
Верю типа. Возвращаюсь в спальню.
К ней под одеяло. Рука ложится на бедро. Глажу кожу, задеваю кружево. Ждала меня в белье. Делаю вдох в волосах. Я уж не знаю, чем она только не мажется, но каждый раз нахожу в ее запахе что-то новое, а все равно из тысячи узнаю. Вязну в ней. Мой бесконечный праздничный торт.
Когда клянусь, что не хочу её будить, вру сам себе. Даже не так – пизжу безбожно. Потому что руки мои при этом хозяйничают по мягкому, теплому, сонному расслабленному телу. Губами прижимаюсь к лопатке, прихватываю зубами бретельку и тяну с плеча. А потом снова прижимаюсь. Целую в шею. Лижу за ушком.
Сжимаю груди. Понимаю, что через кружево – не то. Поэтому спускаю невесомые чашки и снова накрываю ладонями полные полушария.
Айка резко выдыхает. Я сжимаю соски и подкручиваю.
Назад пробирается женская рука. Царапает живот, ныряет под боксеры. Это не сложно с учетом того, как я её хочу. Резинку оттягивать не приходится.
Ладонь сжимает ствол, ведет по нему, Айка прогибается…
Я целую её в плечо.
Опять простила, что спиздел про время. Даже убранным в холодильник ужином не наказала. Ну что за святая женщина?
Скользит кулаком по стволу, я инстинктивно толкаюсь навстречу, но кончить по-быстрому и в неудобной позе не хочу. Уже и спать не хочу. Только её. Без спешки. Как будто мы с ней день хуйней маялись. Гуляли. То в сауне, то в бассейне, то в джакузи, на массаже были... Как будто трогали друг друга невинно и невзначай весь день, и только сейчас наконец-то дорвались.
Снимаю руку Айки с члена, опрокидываю ее на спину и ложусь сверху, целую сначала в центр ладони, а потом в губы.
У самого боксеры уже приспущены, ее кружево тоже сдвигаю. Скольжу по влаге пальцами, дальше – пристраиваюсь головкой.
Я не пиздюк, не подросток, но наживую с ней и до конца – это моя, блять, мечта. Когда включаю ум, понимаю, что спешить не стоит. Удовольствие и поддавки с животными инстинктами могут стоить нам дороже, чем мы готовы заплатить. Но это когда ум, а когда член…
– Который час? – Айлин спрашивает слегка хриплым голосом, пока я спускаю одеяло пониже. Любуюсь девичьей грудью, расстегиваю и откладываю в сторону ненужный бюстгальтер.
Глажу, трогаю, сжимаю в ладони и тянусь губами.
Она дрожит и подставляется. Лижу. Обхватываю губами. Посасываю. Взгляд поднимаю. Отрываюсь от груди, она дышит еще чаще.
– Не знаю. Где-то четыре. Спать тебя пустить?
Спрашиваю об одном, а сам трусь головкой о набухшие складки.
Длинные ноги обнимают меня за торс и сдавливают. Её тело просит не о сне. И моё просит.
Айка мотает головой, проезжается по моим щекам, ныряет в волосы и направляет. Грудь у нее очень чувственная. Я с огромным удовольствием уделяю ей внимание.
В планах кончить между. Планов вообще много.
Куда только ни кончить.
Нам бы заняться любовью по-быстрому и заснуть, но не могу оторваться. Тяну и тяну. Вылизываю. Выцеловываю. Мну бедро, живот целую. Снова грудь. Шею…
– Айдар…
Айка и гладит от затылка вниз, поощряя, и на разговор зовет.
Я научился по тону угадывать, когда просто от переизбытка чувств то меня вспоминает, то Аллаха, а когда спросить что-то хочет.
Сложно оторваться. Пиздецки прямо. Прикусываю кожу, рычу, только потом поднимаюсь на руках, ловлю взгляд, улыбаемся друг другу.
Проснулась. И я взбодрился чутку.
– Что? – Спрашиваю, а думать могу только о том, что к губам хочу прижаться. Влезть языком и толкнуться членом. Похуй на резинку. Выйду и на живот.
– Я сегодня Митю встретила… – Айка признается тихо. Улыбаться перестает. Затаивается. Смотрит, ждет…
Не было там «преступления», я чувствую, но она уже кается.
– Где? – спрашиваю то, что может быть важным. Я бы соврал, сказав, что совсем ее не ревную. Ревную, конечно. Науму до сих пор руки чешутся в морду дать. Я понял, что он ее реально хочет, не просто пиздит, но хер получит.
Сам испугался тому, как бурно отреагировал на их общение. Выбесился. Струсил. Пожалел, что похвастался. Слишком ценно.
– В такси. Мы с Лейлой машину вызвали, он за рулем. Я не знала…
Челюсти сжимаю. И по морде этого долбоеба кулак тоже периодически зудит.
– А нахуй послала? – Но злиться я сейчас не хочу. Её хочу. Ебать с любовью. Давно подсел. Слазить в планах нет.
Айка не ожидала, что перебью. Что таким вопросом – тем более. Сквозь темноту вижу, как глаза расширяются. Вспыхивают удивлением и страхом, а потом она расслабляется.
Улыбается и головой качает.
– Айдар… – краснеет, наверное. Слышу укор, но это не в защиту долбоеба. Просто… Грубовато, согласен.
– Ну нахрен хотя бы… К Шайтану там, как ты умеешь… Как по шариату правильно? – Посмеиваюсь и над ней, и с ней.
На угловой полке в нашей спальне с недавних пор стоит Коран. Айка не спрашивала, просто поставила. А я рано или поздно научусь быть хорошим мусульманином для своей жены.
Но пока Айка хихикает и трется промежностью о член. Себе дыхание сбивает, мне мысли. Толкнуться, что ли?
Хватается за мои плечи и мнет их.
Наклоняюсь к губам. Приоткрывает рот и призывно высовывает кончик язычка. Я по нему скольжу, играюсь, давлю на вход, вхожу немного снизу…
Нетерпеливый толчок бедер навстречу подсказывает, что на полшишечки она играть не хочет. Но и отрывается тоже первой. Падает на подушку, смотрит в глаза.
– Я ему сказала, что его ориентировки будут на каждом посту… – О своем долбоебе опять. А я уже забыть успел. Вспоминаю.
