Выхожу из нее, сжимаю член и веду до клитора. Глажу, жму, а потом бью легонько… У Айки дрожь по телу. Ногти впиваются в мою кожу.
– Заебись, так и сделаем, – сложно не поплыть, но я стараюсь. А потом думаю... Да похуй. Член скользит по влаге в тесноту. Шутка потрачена. Улыбка остается на губах, но сама Айка выгибается, глаза закрывает от удовольствия. А я снова припадаю к её шее. Целую в подбородок, прицеливаюсь ко рту...
– Еще он сказал, что скоро тебя посадят за коррупцию.
– М-м-м… – Что он сказал – мне тоже как бы похуй. Дай себя трахнуть, родная. Вслух не говорю, конечно. Айлин – нежная. С ней нежно и надо. Целую в губы, замираю внутри.
Отрываюсь, отдаляюсь, улыбку надеваю опять:
— Скажем так, у меня больше шансов посадить его, чем у него – посадить меня.
Айка смеется. У меня в груди урчит довольный кот. Ну охуенно же.
Член – в ней. Смех в ответ на дебилячие шутки.
Своё нашел. Пиздец счастливчик.
Пользуясь тем, что Айке зашла манера разговора, пытаюсь вернуться к тому, что заходит мне.
Нужно за резинкой. Я помню, но тяну. Выхожу, скольжу головкой по губам, и снова в неё. Она аж захлебывается. Хорошо, да? Мне тоже.
Повторяю.
И еще раз повторяю. И еще… Потом уже не сдерживаюсь – вхожу без перерывов на ласки. С ускорением. Глубже и острее.
Поначалу жестить с ней было страшно. Боялся сломать психику. Показать слишком много откровенного. Сейчас – другое дело.
Она по-прежнему во многом девочка. Но девочка моя. Ни в обиду не дам, ни о ее счастливом будущем с другим уже не думаю, как о неизбежной данности. Хуй там. Я по-прежнему не знаю, что нас ждет и сколько времени мы друг другу дадим, но эти мысли вызывают во мне протест, злость, страх.
Не хочу.
Они же включают жадность.
Я давлю ладонью на бедро, Айка сильнее раскрывается и я отдаюсь желанию трахать, как просится. Чувствую женские руки на своем теле. Она гладит, тискает. Губами Айка утыкается в мой висок. Тоже прикусывает, ведет кончиком языка, заводит сильнее возбужденным дыханием, но всё это чувствуется как прикосновения крыла бабочки. Основные ощущения – там, где тараню ее. Растягиваю. В очередной раз делаю своей. Я помню, что первый. Готов стать единственным.
– А если серьезно? – Вопрос заставляет замереть. Встречаемся глазами. Я хмурюсь, у Айки прозрачные…
– Ты меня зачем сбиваешь? – смущается. Краснеет чуть…
– Боюсь за тебя…
– Сейчас кончу в тебя из-за перенапряжения, другого будем бояться…
Жду увидеть во взгляде новую вспышку удивления и страха, но ее нет. Айка сглатывает и даже немного отворачивается. Потом снова в глаза. Борется с чем-то. Не понимаю.
Вздыхаю и сдаюсь. Выхожу, клюю в губы.
– Я не святой, Айка, но палиться на коррупции – это пошлятина.
– Он сказал, все знают… А вдруг тебя подставят? – Она так искренне волнуется, что я просто не могу злиться. Улыбаюсь. Бодаю нос носом.
– У него-то откуда информация? По линии службы такси?
Не знаю, почему, но Айка реагирует бурно. Смеется. Обнимает меня крепко-крепко. И я ее тоже. Придерживаю за спину, перекатываемся.
Устал, блин. Договорим – пусть сама себя трахает. Я член предоставлю.
Айка упирается ладонями в мою грудь и садится на бедрах.
Охуенная поза. Она слишком красиво кончает, чтобы не любоваться. А так – полный обзор.
Жена взмахивает головой, перебрасывая волосы на одно плечо. Грудь открывает, талию.
От шеи еду взглядом ниже. Потом ладонью. Грудь взвешиваю, трогаю живот. Спускаюсь по лобку. Она ерзает и шире разводит ноги. Трогаю там, а смотрю в глаза.
– Я не взяточник, Айка. Это очень глупо, правда. – Ласкаю ее, она покачивается навстречу пальцам, о член трется, но на словах хмурится. Невозможно одновременно трахаться и разговаривать. Сложно это. Нужно прекращать. – Со мной можно договориться, но не за деньги, а под обязательства.
– Какие?
– Айка… – Сдается. Падает на мою грудь, сама направляет в себя член.
Насаживается. Я тяну лицо ближе и ныряю языком в приоткрытый рот. Кладу руки на бедра. Задаю темп. Она подстраивается. Упирается в мои плечи и начинает постанывать. Падаю на подушку, Айка садится. Любуюсь.
Я почти ни о чем в этой жизни не жалею. Привык брать ответственность за последствия, но о том, что потащил ее на форум – очень.
Это были эмоции, которыми нельзя кичиться. Показал свое отношение, придурок. Обнажил слабое место.
Айка быстро учится всему. И в сексе тоже. А ещё у нее охуенная интуиция. Подсказывает, как сделать лучше.
Любуюсь прогибом, покачивающимися полушариями, которые Айка послушно мнет после приказа «потрогай себя», а еще волнообразными движениями бедер на бедрах.
Вечно могу смотреть. Сука, вечно.
Она как будто танцует. Губы кусает. Постанывает. Я тянусь навстречу рукой, она склоняется к ней и ластится кошкой. Щеку глажу, большим пальцем веду по губам. Обхватывает. Втягивает. В ней везде тепло. Везде, блять.
А взгляд этот... Предохранители срывает.
Придерживаю за талию и снова подминаю. Впиваюсь в рот своим. С выпущенной адреналиновой злостью сжимаю грудь до очевидной боли.
Беру грубо и быстро. Наконец-то себя отпускаю.
Боготворю ее тело, честно, но иногда ебу, как дурной. И она разрешает. Сейчас тоже.
Ходим по краю. Даю себе секунду… И секунду… И секунду…
Хочу в нее до трясучки, поэтому и еще одну секунду тоже даю.
Но больше – нельзя.
Отрываюсь от губ, выхожу из тела, со свистом опустошаю легкие.
Сегодня мы вдвоем идем к оргазму долго. Айка еще не кончила. Ее тело дрожит, она близка, но дальше я себя просто не проконтролирую, поэтому сжимаю головку и тянусь к тумбе.
Раскатываю латекс, возвращаюсь к Айке. Тянусь к губам, погружая член. Айка свои сжимает. Глажу шею, всматриваюсь. Двигаюсь медленно, как будто мы заново начали.
– Что? – Спрашиваю, прижимаясь к уголку ее губ. Колеблется, но расслабляет, девочка моя...
Мотает головой. Я ей и верю, и не верю. Что-то все же есть, но что – не говорит.
Думаю, что перегнул, испугал. Исправляюсь. Во мне столько нежности нет, сколько ей стараюсь дать. С резинкой контролирую себя лучше. Больше о ней забочусь.
Немного сопротивляется, мучает ее что-то, а потом сдается и захлебывается в своем удовольствии. Сжимает так туго, что двигаться почти нереально. Поэтому жду, когда отпустит. Глажу, шепчу. Уже словами посылаю по телу дрожь.
