все, что она говорила о нас, о Бентли или об отчуждении, но, как и подобает Джорджии, она зацепилась за единственную слабость, которая у меня осталась, — мысль о том, что со мной что-то не так, что я сломлена, потому что не чувствую того, что должны чувствовать «нормальные» люди. Страх, что я чудовище в человеческой одежде, лишенное сострадания и неспособное устанавливать подлинные связи.
Я знала, что это не совсем так. В конце концов, я любила своих друзей и Пен, а с Ксавьером я общалась больше, чем с любым другим мужчиной в прошлом, включая Бентли. Но страх часто побеждал факты, а Джорджия с пугающей быстротой срывала швы с моих ран.
Я стояла, утешаясь тем, что возвышаюсь над ней. Моя сестра обладала удивительной способностью заставлять меня чувствовать себя маленькой, но я скорее умру, чем позволю ей это увидеть.
— Убирайся из моего кабинета. — Тихий приказ прозвучал один раз в качестве предупреждения.
Джорджия проигнорировала его.
— Слава Богу, мы избавились от Реи. — Когда она почувствовала слабость, то стала похожа на акулу, охотящуюся за кровью. — Она была ужасной няней, и мне бы не хотелось, чтобы Пенни росла с лживой предательницей в доме. Сколько денег ты ей дала?
— Убирайся. Вон. Из. Моего. Офиса.
— Говоря об избавлении от людей, ты знаешь, что Ксавьер собирается бросить тебя. — Джорджия с безошибочной точностью переключилась на другое слабое место. — Уверена, что поначалу встречаться с тобой — в новинку. Каждый хочет растопить так называемую ледяную королеву; Бентли говорит, что только поэтому сделал предложение. Ему нравилось осознавать, что именно он приручил тебя, но он быстро понял свою ошибку, не так ли? — она наклонила голову, ее красивое лицо стало злым. — Теперь возьмем Ксавьера. Богат, красив, привык развлекаться. Как думаешь, как долго такой парень будет оставаться с такой, как ты, прежде чем ему станет скучно? Он не…
— С тех пор как мы увидели тебя в больнице, она стала еще более параноидальной. Она обвинила меня в том, что я проверяю тебя, и сказала, что у меня все еще есть к тебе чувства. — Голос Бентли звучал из записи на моем телефоне. Джорджия замерла, ее ухмылка увяла при звуке слов мужа. — Она сказала, что была моим вторым выбором и что я всегда сравниваю ее с тобой. Дело в том, что… она не ошибается. — Я не отрывала взгляда от стремительно бледнеющего лица сестры по мере продолжения воспроизведения записи моего разговора с Бентли. Не зря я не отправила ей аудиозапись сразу после выхода из бара; я хотела увидеть ее реакцию, и она оказалась столь же великолепной, как я и предполагала.
В кои-то веки Джорджия потеряла дар речи.
Часть меня подумывала о том, чтобы оставить аудиозапись при себе, но это было до того, как она ворвалась в мой кабинет, бросая в мою сторону обвинения и игнорируя мои просьбы уйти.
Если она так сильно хотела остаться, то пусть делает это на моих гребаных условиях.
Ее прежние слова все еще причиняли боль, но удовлетворения от того, что она дрожит от возмущения, было достаточно, чтобы временно заглушить эти раны.
— Меньше беспокойся о моих отношениях с Ксавьером и больше о своем собственном браке, — сказала я, мой голос был холоден и спокоен. — Бентли хватило одной случайной встречи, чтобы попытаться вернуться ко мне. Конечно, он мне больше не нужен и никогда не будет. В отличие от других людей, я предпочитаю партнеров, которые понимают, что такое верность, но я могу легко уйти и никогда больше не вспоминать об этом человеке. А вот ты, напротив, застряла с ним. — Я небрежно пожала плечами. — Может быть, попробуй обратиться к брачному консультанту или психотерапевту. Я представляю, как трудно быть чьим-то вторым выбором, но ты уже должна к этому привыкнуть. Похоже, ты хочешь только того, что уже побывало у меня.
Кожа Джорджии становилась все более пунцовой. Это был самый худший сценарий для нее — не только слышать гадости, которые Бентли говорил за ее спиной, но и знать, что я, в частности, знала о ее унижении. Она ненавидела терять лицо перед своими «конкурентами», и как бы они с подругами ни старались регулярно превзойти друг друга, в ее понимании я всегда была главным конкурентом.
Если было чего Джорджия Кенсингтон не терпела, так это второго места.
— А теперь, если больше ничего нет, мне нужно поработать. — Я откинулась в кресле. — У нас с Ксавьером запланирован ужин в «Монархе», и я не хочу его пропустить.
«Монарх» был одним из самых эксклюзивных ресторанов в городе.
Даже моему отцу было сложно заказать столик.
— Неважно, — огрызнулась Джорджия. — С «Монархом» все равно покончено. Никто там больше не ест.
Это был такой слабый ответ, какого я еще не слышала от сестры, и я просто смотрела на нее, пока она не развернулась на каблуках и не ушла, не сказав больше ни слова.
Я подождала, пока дверь закроется и пройдет несколько ударов сердца, прежде чем позволила презрению соскользнуть с моего лица.
Что за больное, бессердечное чудовище не прольет ни слезинки, когда его матери не станет?
Слава Богу, мы избавились от Реи.
Ты знаешь, что Ксавьер собирается бросить тебя.
В ее отсутствие Джорджии пустоту поспешно заполнили ее насмешки, и без гордости, держащей меня на ногах, я вдруг так устала.
Я закрыла глаза и попыталась отдышаться, несмотря на учащенный стук сердца. Я ненавидела то, как клюнула на ее приманку, прежде чем прервала ее с помощью записи Бентли. Я ненавидела то, насколько прозрачной я была для нее и как глубоко ранили ее слова, когда я должна была быть неуязвимой.
Я знала, что она пытается причинить мне боль, и все равно позволила ей это сделать.
Мои руки сомкнулись на краю стола. Это напомнило мне о Ксавьере, а это напомнило мне о том, что сказала Джорджия.
Каждый хочет растопить так называемую ледяную королеву.
Как думаешь, как долго такой парень будет оставаться с такой, как ты, прежде чем ему надоест?
В конце месяца истекал срок нашего двухмесячного пробного периода. Я избегала мысли
