– Слово женщины – пустой звук. Всем это известно, – сказал маркиз.
Луиза, задетая его замечанием, вскинула голову.
– Подумай, Локвуд, – сквозь зубы процедил Хавьер. – Женщины говорят с мужчинами. Станут ли мужчины, дорожащие своей честью, заключать с тобой пари? С учетом того, что ты выиграл немалую сумму у некого всем известного герцога, который расстался с деньгами без всякого удовольствия, я могу сказать, что в свете ты теперь – персона нон грата. Ты набил свои карманы, но твоя репутация стала хрупкой, как солома. Будь с ней осторожен.
Мудрый совет. Жаль, что Локвуд к нему не прислушается.
– Ты смеешь читать мне нотации? Сам-то ты кто? Игрок и кутила?
Граф лишь пожал плечами.
– Я говорю тебе, Локвуд, о том, что есть. И ты волен поступать, как знаешь. Но лично я с тобой никогда никаких пари заключать не стану. Я тебе больше не товарищ.
И, не сговариваясь, Хавьер и Луиза развернулись к Локвуду спинами. Луиза взяла Хавьера под руку и, пройдя по длинной галерее, они вышли в сад. И лишь граф знал, что ее пальцы напряжены до предела, и лишь она чувствовала, каким напряженно-жестким было его предплечье.
Локвуд остался в галерее, и куда он пойдет, Хавьера не интересовало.
Когда они ступили на широкую мраморную лестницу, Луиза, пожав руку Хавьера, пробормотала:
– Я думаю, что все прошло неплохо.
– Неплохо? По-моему, все прошло прекрасно. Впрочем, поговорим в другом месте. – Граф жестом пригласил ее последовать за ним вверх по лестнице, на третий этаж, где располагались комнаты скромнее тех, что внизу.
Хавьер распахнул дверь в одну из них – небольшую, солнечную, оклеенную обоями с геометрическим рисунком.
– Как вам эта комната в качестве личной гостиной, будущая графиня?
Луиза опустилась на стул, обитый шелковой тканью в полоску, и в театральном жесте поднесла руку ко лбу.
– Я буду графиней. У меня это в голове не укладывается. – Граф закрыл дверь, и она пристально посмотрела на него. – Подожди. Гостиная здесь? Ты хочешь… Ты не желаешь постоянно жить в Лондоне?
– Постоянно – нет. Я пришел к выводу, что мне тут нравится, – сказал Хавьер. – Мне нравится жить в деревне. Приятно было бы наблюдать, как зеленеет трава, как распускаются почки на деревьях. Ты не находишь? Мы могли бы большую часть года проводить здесь, если ты не возражаешь.
– Какие могут быть возражения? Я люблю деревенскую жизнь. – Она одарила его озорной улыбкой. – Хотя я думаю, что найду неожиданное удовольствие и в столичной жизни тоже.
– Обещаю сделать для этого все возможное, – сказал граф. – В моем городском доме тоже есть библиотека.
Еще одна озорная улыбка.
Он присел перед Луизой на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
– Ты ведь отдаешь себе отчет в том, – сказала она, – что тебе пришлось немало сделать, чтобы защитить себя от Локвуда? Сколько информации ты сумел раздобыть! Тебе удалось разговорить дворецкого и синьору. И наша дорогая горничная Элли тоже внесла немалый вклад в успех нашего предприятия, чем заслужила премию.
Луиза не переставала удивлять графа. Похоже, ее куда больше впечатлил его успех в добывании компромата на Локвуда, чем, например, подаренное им бриллиантовое колье.
Она уважала его, и ее уважение приподнимало Хавьера в собственных глазах.
– Макиавелли подал мне кое-какие идеи, – сказал граф. – Среди прочих зол, которые происходят из отсутствия должного вооружения, презрение окружающих – одно из самых худших.
Луиза улыбнулась.
– Макиавелли писал еще и о том, что дружба, которая приобретается из-за выгоды, а не благородством и сродством духа, может быть полезной, но не является надежной.
– Ты и Макиавелли можешь цитировать. – Он перевернул ее руку ладонью вверх и принялся водить по ней круги. – И почему меня это удивляет?
– Удивляет? Не обманывай! Ты никогда ничему не удивлялся. И безоружным тоже никогда не был. Ты думаешь, что приобрел друзей, покупая их хорошее к себе отношение, но ты обладаешь реальной властью, не иллюзорной. Ты – прирожденный лидер, и людям нравится идти за тобой.
– Возможно, ты права, – подумав, сказал граф. – Лорд Хавьер не такой уж никчемный парень.
– Не возможно, а точно. Я знаю, что права.
Хавьер засмеялся.
– Без постоянных напоминаний со стороны Локвуда, – сказал он, – лорд Хавьер может со временем совсем исчезнуть. И нам не придется о нем вспоминать.
– Мне бы это понравилось, – улыбнулась Луиза. – И тебе, я думаю, тоже. Гораздо проще быть кем-то одним – вести двойную жизнь утомительно. Но актерский талант всегда может пригодиться.
Он поцеловал ее запястье, провел кончиком языка вдоль синей жилки. Луиза закрыла глаза.
– И этому таланту тоже всегда можно найти применение.
– Я могу показать тебе еще кое-что.
– Я бы хотела это увидеть. Итак, жду первого представления, – кокетливо улыбаясь, сказала она.
И граф не мог ее не уважить. Не потому, что был уступчивым, а потому, что любил Луизу.
Эпилог,
содержащий свадьбу, а затем и брак
После оглашения помолвки Александра Эджуэйра, девятого графа Хавьера с достопочтенной Луизой Оливер, в свете только и говорили, что об этом неожиданном событии. Предположениям и домыслам не было числа.
Светские господа сразу решили, что в этой юной леди «непременно есть что-то неординарное», раз самые красивые девицы Лондона семь сезонов подряд не могли заарканить графа.
Светские дамы придерживались противоположного мнения. Они лучше, чем их мужья, отцы и любовники, помнили тихую девицу, которая однажды оказалась замешанной в скандале. После этого она исчезла из поля зрения, и появилась, лишь когда было объявлено о ее помолвке с Хавьером. И что этот повеса нашел в синем чулке?
Если только… он не был повесой, а она не была «синим чулком».
Разъяснений этой загадочной ситуации не представил и ближайший родственник лорда Хавьера лорд Локвуд, вернувшийся в Лондон вскоре после Крещения. Несмотря на то, что любопытствующие осыпали маркиза приглашениями, он был на удивление сдержан. Не только ничего не сообщил относительно развития романа между нареченными, но и вообще был на удивление молчалив и редко появлялся на публике, за исключением, пожалуй, клуба «Уайтс», где бывал постоянно. Говорят, он много пил и часто просматривал книгу ставок. Также известно, что он встречался со своей бывшей любовницей в целях совершения некой сделки, о характере которой доподлинно ничего не известно.
В еще большее недоумение привела общество свадьба лорда Хавьера. Привыкший к роскоши светский франт венчался не в престижной церкви святого Георгия в Лондоне, а в полуразвалившейся крохотной церквушке, расположенной на территории его имения. По слухам на свадьбе присутствовали некоторые его арендаторы, а скандально известная оперная певица исполнила для молодоженов оперную арию. По слухам исполнение было на самом высоком уровне.
