– Все в порядке, Мирелла? – спросил он, когда они наконец-то остались одни.
– Не совсем. Боюсь, я должна кое в чем вам признаться, – ответила она и быстро обрисовала ему сложившуюся ситуацию.
– Не кажется ли вам, что сейчас самый подходящий момент для бегства? – спросил Бриндли о том, что ей и самой не давало покоя.
– Да.
– Хорошо. Значит, проблема в одном – как доставить вас к Адаму. Там вы будете в безопасности, и вместе с Адамом сможете противостоять Рашиду, когда он узнает о вашем предстоящем бракосочетании. Видите ли, Мирелла, Рашид очень честолюбив. Он помешан на собственном сексуальном могуществе, и, по-моему, вы зашли слишком далеко в любовных играх с ним. Впрочем, предоставьте все мне.
– Бриндли, вы просто чудо!
– Да, я знаю, – скромно ответил он. – А теперь пойдемте. Должен заметить, что вам удалось сделать из меня настоящего Джеймса Бонда.
Они вернулись в бальный зал, но тут Мирелла попросила его немного подождать. Она сняла перчатки и достала из сумочки кольцо Адама. Надев его на палец, она пояснила:
– Камень слишком велик, чтобы надеть поверх него перчатку. Но возвращаться в зал без него я не хочу. Взгляните, Бриндли, разве оно не великолепно?
– Знаете, Мирелла, в вас сидит какой-то дьявол, который постоянно толкает вас на опасный путь. Вы намерены сыграть эту игру до конца?
– Да. Но при этом я не хочу пострадать.
– Вы не пострадаете, если не окажетесь в «Ода-Лале». Рашид согласится на дружбу с вами, когда поймет, что у него нет другого выхода. Он слишком сильно вас любит, чтобы потерять навсегда. Похоже, что во мне, помимо Джеймса Бонда, проснулся еще и Юнг. Так что вы видите перед собой очень необычного английского джентльмена.
Они, смеясь, шли по бальному залу, разыскивая друга Бриндли из британского посольства. Когда его наконец удалось найти, Бриндли, представив ему Миреллу, попросил:
– А теперь, Банни, потанцуй с ней, я скоро вернусь. И не выпускай ее из рук ни на минуту!
Рашид дважды подходил к ним во время танца, чтобы напомнить Мирелле, что им скоро пора уходить. Когда Рашид подошел к ним в третий раз, он почувствовал, что она его боится, и произнес:
– Что бы ты ни думала о нашем романе, я хочу, чтобы ты всегда помнила одну вещь: я никогда ни одну женщину не хотел так сильно, как тебя. У нас осталась всего одна ночь. Завтра утром я отпущу тебя, но знай, что мои чувства к тебе никогда не остынут.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Мирелла с ужасом обнаружила, что снова готова поддаться его колдовским чарам. Он понял это и улыбнулся. Но в этот момент вернулся лорд Банни и увлек ее в вальсе подальше от Рашида.
Наконец вернулся Бриндли, и Мирелла с Банни, не прерывая танца, стали продвигаться к террасе. Бриндли взял ее за руку и быстро повел через сад к причалу, у которого стояли на приколе несколько лодок. Они нашли ту, которая принадлежала представителю британского дипломатического корпуса, и Бриндли протянул лодочнику записку. Через минуту лодка уже мчалась по темнеющей глади Босфора туда, где стоял дворец Перамабасе – дом Адама.
– Бриндли, вы самый романтичный англичанин, какого я встречала в своей жизни! – прокричала Мирелла. Ее голос, заглушаемый ревом мотора и плеском волн, разбивающихся о нос лодки, был еле слышен.
– Не сомневаюсь! – прокричал в ответ Бриндли. – Иначе как бы я преодолел все трудности и нашел Миреллу Рокселану Оуджи Уингфилд? – Он улыбнулся и набросил ей на плечи свой пиджак.
Белый мраморный дворец казался серебристым в лунном свете, но ни одно окно в нем не светилось. Они причалили и двумя ударами в колокол сообщили о своем прибытии. Сразу вспыхнули фонари, осветив дорожку к дому, в окнах стали зажигаться огни. На крыльцо вышли слуги, а на верхней ступеньке появился Адам.
– Сколько же времени тебе понадобилось, чтобы добраться до меня, Мирелла! Но я рад, добро пожаловать домой, – улыбнулся Адам и поздоровался с Бриндли.
– Как глупо я вела себя в этом деле с наследством, с тобой в Нью-Йорке, потом на базаре, да и с Рашидом тоже! – выпалила она. – Ты столько раз меня предупреждал, а я тебе не верила. Но теперь все кончено. Я пережила свою увлеченность и ушла от него. Я отдала ему единственное, что ему было от меня нужно, – мои компании. Но ему не удалось полностью подчинить меня себе. Это должно было произойти сегодня ночью, перед нашим завтрашним расставанием. Но когда я увидела дьявольский блеск в его глазах, я вспомнила, что ты говорил мне про то, как он обращается с женщинами. Я решила, что игра зашла слишком далеко, и сбежала с бала, в чем мне помог Бриндли.
– Спасибо, дружище. – Адам с чувством пожал Бриндли руку и, вернув ему пиджак, ласково обнял ее за плечи. – Пойдемте, нам всем нужно выпить. Ты выглядишь потрясающе, Мирелла. Наверное, ты всех свела с ума на балу.
– Я выгляжу потрясающей идиоткой, да? Ты считаешь меня такой?
– Нет. Просто иногда ты ведешь себя как неумная женщина.
– Я люблю тебя, Адам, и счастлива, что наконец оказалась здесь, с тобой.
Они выпили шампанского прямо в холле, сводчатый потолок которого поднимался на уровень третьего этажа, куда вела витая лестница. Огромные стеклянные окна выходили на Босфор, который сейчас, ночью, не был виден. В центре холла бил фонтан, вокруг которого раскинули ветви пальмы и магнолии, из-за чего создавалось ощущение, что ты находишься в оазисе посреди пустыни.
Шампанское охладило их разгоряченные головы, и Бриндли рассказал Адаму обо всем, что произошло на балу, в том числе и о том, что Мирелла пожелала, чтобы ее представили как Миреллу Рокселану Оуджи Уингфилд. Адам склонился и поцеловал ей руку.
– Ты ведь сам говорил, что пришло время вызволить фамильное достояние Оуджи из кладовки, разве не так?
– Да, говорил.
– Ну вот, это и произошло. Я продала свои компании Рашиду. Господи, как жаль, что он честно не признался в том, что ему от меня нужно!
– Это не в его правилах. Он во всем предпочитает игру, коварство, хитроумные козни. Впрочем, восточные люди вообще привыкли вести дела именно в такой манере.
– По-твоему, я должна была сама об этом догадаться?
– Теперь это уже не имеет значения. Главное, что, узнав об этом, ты не потеряла голову, не испугалась, не поддалась эмоциям. Ты нашла самый лучший выход из положения и блестяще провела сделку. Если честно, то продать нефтяные, газовые, судостроительные компании Рашиду и его компаньонам было самым правильным решением. Не знаю, какой личной выгоды искал он для себя, но то, что он единственный человек, который сможет управлять ими на благо своей страны, – это несомненно.
– Ты представить себе не можешь, как мне важно и приятно слышать от тебя эти слова, – улыбнулась она. – Я уже решила, что полученные деньги я смогу вложить с пользой в то, что у меня осталось. Всю землю, дома, музеи, археологические раскопки я передам государству, если оно останется демократическим, пользуясь посредничеством доверенных лиц, например Бриндли – ведь вы согласны? – и некоторых надежных людей из числа турецких и американских представителей музейного бизнеса.
