неважно. Я здесь для того, чтобы ты подписал бумаги. Только и всего.
— А я думал, пожаловала, чтобы поиграть со мной. Не правда ли? Иначе зачем такие каблуки и эта юбка? Наверняка и трусики забыла одеть. Тебе же нравилось, когда я мог иметь доступ к телу всегда и везде. Двадцать четыре часа в сутки. В ресторане, кинотеатре, на улице. Моя рука под твоей юбкой, и ты уже сама насаживаешься на мои пальцы… помнишь? — порочная ухмылка и ехидный прищур глаз: по телу побежали мурашки. И тот, кого я жалела еще пять минут назад, вновь вызывал во мне чувства страха, возбуждения и желания.
Чувства, которые кричали мне: Я ЖИВА! Я еще умею бояться. Я еще умею желать.
— Мой стиль в одежде тебя не касается. Подпиши эти бумаги, я тебя прошу, — спокойно протягиваю ему папку и ручку. Стоунэм берет их и открывает, медленно изучая глазами.
— Я ничего не делаю просто так, Лейла, — Кай одарил меня раздевающим взглядом. Я вспотела так, что блузка прилипла к пояснице. И судя по взгляду Кая, он прекрасно об этом знал.
Нет. Секс в психиатрической больнице это явно не то, чего я хочу…
Все, чего я хочу — это увидеть в этом до боли знакомом лице — ЕГО. Моего мужчину. Кая Стоунэма и никого другого.
— И ты ошибаешься. Я не Деймон. Я просто не могу не стебать шлюху, которая меня предала. И не переживай, я подпишу эти сраные бумаги. После Честера ты не нужна ни мне, ни ему. Мы оба собственники. Мы слишком долго оберегали и любили нашу кошечку. Боготворили, заботились, охраняли. Как сраные, верные псы. Она этого не оценила. Что ж, мы сделали все, что могли, — Кай занес ручку над тем самым местом, где требовалась его подпись.
Мои нервы сдали.
— Это не правда! Не правда! — защищаюсь, потому что его слова задевают меня за живое. Да, все еще задевают. — Почему нужно быть таким мерзким? Я же пришла к тебе. И если честно, я до сих пор корю себя, за то, что сделала с тобой… за то, что отправила сюда, не поговорив. Но почему ты всегда так груб? Почему вечно винишь только меня? Ведь ты… обручился с другой, ударил ребенка! — Стоунэм замер, в его глазах вспыхнуло нездоровое пламя ярости. Будто известие о том, что он ударил Энджи для него самого было новостью. — Любая бы на моем месте испугалась! Узнав, что у тебя такое… расстройство. Ты бы мог сказать мне! Чтобы для меня все не было таким ударом! Ты понимаешь, что ты живешь с этим многие годы, а для меня это вообще ЗА ГРАНЬЮ ПОНИМАНИЯ? Прости, Кай, но я не гений, как ты. И ты знаешь, чего я хочу. Семью. Настоящую, полноценную, какой не было у меня! Я хочу дать своим детям, то, чего никогда не получала! Любви! Понимаешь? Я не могу обрекать себя на жизнь с психически неуравновешенным человеком! Черт возьми, да я просто испугалась, Кай! Просто испугалась и сделала это… я понимаю, что была неправа, и это раскололо мне душу в очередной раз, но ведь ты! Ты здесь остался! Почему? Не верю, что с твоими деньгами ты бы не смог выбраться из психушки.
— Была бы моя воля, меня бы здесь не было. Кай захотел здесь остаться.
— Хватит! Я устала! Вас слишком много! Я запуталась… — все мои планы были разрушены в один миг. Я хотела предстать перед Каем уверенной в себе и шикарной женщиной, а стала вновь — истеричной и до одури влюбленной в него особой. Предавшей его.
Несколько раз…
— Не нужно слез, Лейла. Я тебя понял. Проваливай отсюда, пока я не нагнул тебя вновь и не отымел до безумия прямо в этой гребанной комнате! Как шлюху. После стольких членов, ты только этого и заслуживаешь, — Кай быстро расписался на листе и сжал ручку так, что костяшки его пальцев побелели.
То, что произошло дальше было невообразимым безумием. Кай начал расщепляться прямо на моих глазах, подобно тому, как это было тогда в Австрии, когда его забирали, несли по полу.
Тогда у него случился припадок, истерика. Он был то Деймоном, то Каем, и поочередно выкрикивал в меня то проклятья, то слова о любви…
— НЕ УХОДИ! НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ! — вдруг закричал он, протянув ко мне руку. В следующую же секунду, он ударил себя кулаком по лицу, словно наказывал самого себя.
Я прижала ладонь к губам, сдерживая крик. Отступила на несколько шагов назад…
— ПШЛА ВОН! ВОН Я СКАЗАЛ! УБИРАЙСЯ! — Кай резко встал с кресла, откинув мои бесценные бумаги в дальний угол комнаты. Я замерла на месте, чувствуя себя совершенно беспомощно. Красная кнопка…
Но Стоунэм заметил, что я посмотрела на нее.
— ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ ИХ ВЫЗВАТЬ, СУКА, И Я РАСШИБУ ЧЕРЕП ТВОЕМУ ЛЮБИМОМУ! — я вздрогнула, заслышав глухой удар о мягкую стену. Уверена, что это все равно больно. Кай повернулся, и я могла видеть его разбитую бровь. Он выглядел, как наркоман во время ломки.
— И ТЫ БУДЕШЬ УБИЦЕЙ, ЛЕЙЛА! Этого ты хочешь?
— Я так больше не могу… стены… идут на меня, — вдруг беззащитно заныл он, пнув стену ногой.
Меня трясло. Я не знала, что мне делать с этим безумием. Рука не поднималась нажать на красную кнопку, после его слов.
Боже, зачем я сюда его отправила? Может я сделала только хуже? Я. чудовище. Ведь раньше такого не было. Что, если «лечение» и препараты только усугубили положение?!
Сердце обливалось кровью от беспомощности и неприятия того факта, что Кай причиняет боль себе. Не мне. Меня он пальцем не тронул, и я уверена в том, что больше никогда не поднимет руку.
Потому что в каждом слове Деймона сквозили чувства по отношению ко мне. Ни он, ни Кай, больше не хотят моей боли.
Но Кай хочет боли себе, потому что его рвет на части… Боже, это невыносимо.
— Кай! Перестань! Пожалуйста! Ты себя убьешь! — Кай перевернул кресло и начал колошматить его руками и ногами, рыча так, словно он дикарь. Порвал на себе рубашку, позволив мне увидеть это жуткое зрелище…
Вся его грудная клетка была разодрана. Прежде мускулистая и рельефная грудь была в следах, напоминавших когти зверя… И я знала, кому они принадлежали. Ему самому.
Но почему у меня такое чувство, будто с ним это сделала я? Будто это следы от моих когтей?
Потому что ты провернула все за его спиной. Отправила в это
