и чуть не врезалась в пару женщин, входивших со своими детьми.
— Вы не видели маленького мальчика в неоново-желтой рубашке?
Когда они обе покачали головами, я протиснулась мимо них и побежала обратно в главную зону. Другие люди звали Коби по имени, осматривая тюки сена и углы зданий, но его нигде не было.
Готовая закричать во всю глотку, я открыла рот, но остановилась, когда на дальней стороне посыпанной гравием парковки вспыхнул свет. Это было быстро, просто неоново-зеленое мерцание, но оно привлекло мое внимание. Я знала этот свет. Это было мерцание светящихся кроссовок Коби, тех самых, что мои родители купили ему на день рождения.
— Коби! — крикнула я и бросилась бежать. — Хантер. Он на парковке! — крикнула я через плечо, продолжая бежать, и мои теннисные туфли на ходу подбрасывали мелкие камешки.
Хантер быстро догнал меня, его широкие шаги пронеслись мимо меня по гравию.
— Коби! — закричал он.
Почему Коби не отвечал? Он должен был кричать «Мама» или «Хантер» и бежать обратно к нам так быстро, как только мог. Где он?
Я обогнула большой грузовик как раз в тот момент, когда желтая рубашка моего сына исчезла на заднем сиденье черного седана.
Как раз в тот момент, когда Элеонора Карлсон захлопнула дверцу и подбежала к водительскому сиденью.
Как только она уехала с моим сыном, Хантер помчался сквозь облако пыли, безуспешно пытаясь догнать их.
Хантер
К тому времени, когда мы подбежали к машине Мейзи и умчались с фермы Хауэлл, Нелл уже давно уехала. Мы ехали по ее пыльному следу на гравии, но, когда она выехала на мощеные окружные дороги, ее след исчез. В любом другом месте мы смогли бы выследить ее, но дороги, которые вели к ферме Хауэлл, образовывали более сложный лабиринт, чем кукурузный.
Я предположил, выбрав дорогу, которая вела обратно в город, но Нелл, должно быть, выбрала другой маршрут, потому что ее черного седана нигде не было видно.
Коби исчез.
Все, что я видел — это пустую дорогу, когда летел обратно в город. Пустую дорогу, и Мейзи трясущуюся на пассажирском сиденье. Цвет исчез с ее кожи, а глаза были пустыми. Когда я сжал ее руку, она была ледяной.
— Мы найдем его. — Я сжал ее руку, прежде чем отпустить и достать свой телефон. Моя нога сильнее надавила на акселератор, когда я летел в сторону города, набирая по дороге 9-1-1.
К тому времени, как мы добрались до участка шерифа в Прескотте, там было полно народу. В ту минуту, когда в диспетчерскую поступил звонок о том, что пропал ребенок, все помощники шерифа отказались от своих планов на воскресный день и помчались в участок.
Джесс уже ждал нас. Он провел нас в конференц-зал и начал задавать вопросы. Мы с Мейзи вкратце рассказали ему об одежде Коби и машине Нелл, затем он оставил нас, чтобы объявить тревогу и отдать приказы своей команде.
Оставив нас с Мейзи наедине, вынужденных наблюдать за происходящим, как быков в загоне, через длинное окно.
Помощники шерифа, все в штатском, суетились в открытой комнате, большинство из них разговаривали по телефону. Они звонили в другие окружные управления юстиции, заручившись поддержкой для установки блокпостов на дорогах. Они также уведомляли аэропорты и железнодорожные вокзалы о сложившейся ситуации и передавали описания Нелл и Коби.
Все это время мы с Мейзи сидели беспомощные.
Сидя в черных вращающихся креслах, мы были чертовски беспомощны.
— Мы найдем его. — Я придвинул ее кресло так близко к своему, насколько это было возможно, чтобы колесики соприкасались, и обнял ее за шею.
Она кивнула, но не произнесла ни слова. Дрожь в ее руках усиливалась, поэтому свободной рукой я положил их обе себе колени.
— Итак, — сказал Джесс, возвращаясь в конференц-зал и занимая место напротив нас. — В ближайшее время будет объявлена тревога «ЯНТАРЬ»16. Мы обзваниваем все известные транспортные узлы в Монтане. У нас патрули расставлены на всех дорогах, ведущих в Вайоминг и Айдахо. Половина моих помощников собирается начать прочесывать старые окружные дороги. Мы найдем его.
— Что мы можем сделать? — спросил я.
Он покачал головой.
— Неприятно это говорить, но просто сиди смирно.
Сиди смирно. Последнее, что я хотел делать, это, блять, сидеть сложа руки.
— Мейз, Джиджи уже едет. Хочешь, чтобы она что-нибудь принесла?
Она покачала головой и опустила остекленевший взгляд на стол.
— Мейз, посмотри на меня, — прошептал Джесс. Ее взгляд оторвался от коленей и остановился на Джессе. — Мы найдем его.
Слеза скатилась по ее щеке, и боль в моей груди усилилась.
Блять. Я не мог видеть ее такой. Я не мог просто сидеть здесь и ничего не делать, кроме как смотреть, как она страдает. Возненавидит ли она меня за это? Она должна. Я ввел Нелл в ее жизнь, а теперь ее сына похитили.
Паника, которую я испытывал ранее, начинала перерастать в ослепляющую ярость.
Нелл — моя собственная мачеха — украла Коби. Она увела его прямо у нас из-под носа.
Что, черт возьми, с ней было не так? Что она делает с ним прямо сейчас? Если она тронет хоть один волосок на голове этого мальчика, я собственноручно задушу ее. От мысли, что она могла причинить ему боль, у меня скрутило живот.
Не воображай худшего. Не воображай худшего.
Ужасные образы заполонили мой разум, несмотря на мое желание не допускать их. Я провел слишком много ночей в отделении неотложной помощи Чикаго, чтобы не знать, как выглядит немыслимое. Как выглядит, когда взрослый пытался переломать кости ребенку. Или как выглядит, когда человеческое тело выбросили из движущегося транспортного средства.
Мой желудок снова скрутило, когда изображения зациклились. Кровь отхлынула от моего лица, когда подступила желчь, но я проглотил ее.
Я должен был перестать думать о худшем. Я должен был перестать думать о худшем и быть сильным, потому что Мейзи нуждалась во мне.
Остановись. Просто. Блять. Остановись. С ним все будет в порядке.
Пожалуйста. Пожалуйста, пусть с ним все будет в порядке.
Одинокий крик, сорвавшийся с губ Мейзи, прервал мои безмолвные мольбы. Она зажала рот рукой и крепко зажмурила глаза, отчего скатилось еще несколько слезинок.
— Сделай вдох, детка. Просто дыши. — Моя рука скользнула вниз по ее спине и нежно погладила. — Просто дыши.
Рука, прикрывавшая ее рот, опустилась.
— Он мой сын. Он мой. Мой малыш. Я его мама, и он нуждается во мне. Я хорошая мама. Действительно хорошая мама. И я нужна ему.
— Ты хорошая
