кроме стона, я отвожу кулак и бью его снова.
И снова. На его губах, как по волшебству, появляется кровь, и это зрелище только усиливает радость от того, что я разбиваю его лицо одним ударом за другим.
Он думает, что может забрать ее у меня. Он думает, что я отойду в сторону и позволю ему делать то, что он хочет. Что я достаточно слаб, чтобы позволить этому случиться.
— Эй, чувак, отстань от него. — Какой-то глупый прохожий пытается оттащить меня, но достаточно моего свирепого взгляда, чтобы он убежал, поджав хвост. Что бы он ни увидел, этого достаточно, чтобы краска сошла с его лица.
Он пытался отнять ее у меня.
Никто никогда не заберет ее у меня.
Нет, даже если мне придется сжечь весь гребаный мир дотла, чтобы удержать ее в своих руках.
— Рен! Остановись! — Я слышу страх в ее голосе, когда я позволяю теперь уже бессознательному телу упасть на пол, но с таким же успехом она могла бы быть за много миль отсюда. Нет ничего важнее, чем преподать урок этому куску дерьма, который он никогда не забудет. И если случайные прохожие станут свидетелями этого и извлекут урок — хорошо. Все должны знать.
— Ты не заберешь ее у меня.
Опускаясь на одно колено, я бью его по носу и челюсти до тех пор, пока костяшки моих пальцев не покрываются кровью и не начинают болеть. И все же этого недостаточно.
— Не заберешь. — Еще один удар. — Гребаный ублюдок. — Другой.
Я замечаю, что тело Скарлет практически накрыло мое, прежде чем слышу ее отчаянный крик почти прямо мне в ухо.
— Тебе нужно остановиться. Сейчас же. Надо уходить. — Ее ногти впиваются в мои руки, сопровождаемые яростным шепотом. — Они вызывают полицию.
Вот что делает это.
Эти три слова — булавка, которая лопает воздушный шар моей ярости.
Подо мной окровавленный, избитый мужчина, который несколько мгновений назад ухмылялся и был уверен в себе. Я сделал это. Я стер эту ухмылку с его лица, а затем переделал ее для него.
— После этого ты ни к кому не будешь клеиться, да? — Бормочу я, вставая, моя грудь вздымается, мой член угрожает вырваться из штанов, и все это от чистого возбуждения от победы над моим врагом.
Только не с таким лицом.
Я сделал больше, чем просто победил его. Он без сознания, его лицо превратилось в кровавое месиво. Где-то позади меня тихо плачет женщина.
— Пошли. — Скарлет тянет меня за руку, побуждая выпроводить нас обоих за дверь. Никто не потрудился остановить нас после того, как увидели, на что я способен. Я припарковался недалеко от входа на случай, если нам нужно будет быстро уехать.
Как оказалось, так оно и есть.
До меня не доходит, пока мы не выезжаем на улицу, что мы так и не заплатили за ужин.
Какая, к черту, разница? Я зарегистрировался в отеле под вымышленным именем, и это не мой джип. Даже если кто-то разглядел номера, на меня никак не выйдут. В любом случае, утром мы отсюда уедем.
Верно? Я обманываю себя? Черт возьми, я больше ничего не знаю.
Кроме одного.
— Я никогда ни от кого не приму это дерьмо. Никогда.
Скарлет трясется, хнычет, оглядывается через плечо, как будто ожидает увидеть преследующие нас машины.
— Ты в порядке? — пищит она.
Серьезно? Я в гребаной эйфории, мое тело гудит, адреналин все еще течет. Я мог бы убить ублюдка, и почти жалею, что не сделал этого. Если бы не ее присутствие — и других вокруг нас — я не уверен, что смог бы остановиться. Самодовольный, высокомерный придурок.
— Я в порядке. — Я замечаю, что она смотрит на мои кулаки, и качаю головой. — С ними тоже все в порядке. Даже не болят. — Не тогда, когда я на взлете, как сейчас. Ничто не может коснуться меня.
— Это было… — Она откидывается на спинку сиденья, прижимая руку к груди.
— Ты в порядке? — Я знаю, что она не должна беспокоиться за него. Я уже сказал ей, что со мной все в порядке. Это не первый раз, когда она становится свидетельницей насилия.
Я не могу представить, почему она все еще дрожит.
Заставив меня ждать, пока мы не доберемся до гаража отеля, она медленно поворачивается ко мне.
— Я думала, ты убьешь его. Я подумала, что, возможно, он действительно мертв.
— Жаль, что я не убил его. Он это заслужил. — Поворачиваясь к ней после парковки, я смотрю в ее сияющие, полные слез голубые глаза. Она плачет. Я вижу это, но по какой-то причине ничего не чувствую. Это ничего не значит для меня. — Он был неуважительным куском дерьма, который думал, что может забрать тебя у меня.
Она продолжает тяжело дышать, как будто балансирует на грани паники. Ее грудь поднимается и опускается так быстро, что я почти волнуюсь.
— Никто никогда не заберет тебя у меня, — шепчу я, беря ее лицо в свои окровавленные руки.
Она не отстраняется. Она бы и не стала. Она справится со всем, что я ей дам, потому что она создана для меня. Она была создана для этого.
— Никто и никогда этого не сделает.
Она не могла подобрать лучших слов. Желание к ней всегда течет по моим венам, но смешанное с адреналином, все еще присутствующим? Это мощная комбинация, достаточно мощная, чтобы заставить меня практически тащить ее в отель. Моя королева, мой приз. Я должен вернуть ее в номер. Мне нужно ощутить вкус победы, снова заявить на нее права. Моя, только моя.
Она не произносит ни слова, пока мы не оказываемся в лифте.
— Рен…
Я загоняю ее в угол, заключая в клетку своим телом, наслаждаясь прикосновением своих рук к ее коже, когда запускаю их под ее платье.
Ничто не сможет остановить меня. Никто.
Вот почему напряжение ее тела заставляет меня рычать, когда наши носы соприкасаются. Только когда она съеживается, когда я пытаюсь запустить пальцы между ее бедер, я требую ответа.
— Что? Боишься небольшого публичного спектакля?
Она пытается отвернуться, закрыв глаза, но ей не справиться с моей рукой на ее подбородке, поворачивающей ее лицом ко мне. Убегать от меня бесполезно. Разве она еще не поняла этого? Возможно, ей лучше напомнить.
Тут я понимаю, в чем проблема. Мои руки — на них кровь засохла и отслаивается от ушибленных костяшек. Я мгновенно отпускаю ее, и когда ловлю свое отражение в зеркальной стене, невозможно не заметить пятна крови на моей рубашке.
Я
